Мне не хотелось быть одному. Несмотря на то, что я сам в некоторой степени избегал общения с остальными.
Раньше меня всегда и во всём поддерживал мой сольхан. Но сейчас, когда я понял, что Солнцесвет не станет помогать мне… когда узнает, что я преступил закон, я потерял ту опору в своём существовании.
Я вновь посмотрел на Лучесвета, брат вытирал глаза ладонями и глубоко дышал, явно пытаясь успокоиться.
Кажется, он станет опорой в моей тайной жизни. Лучесвет прав — мы похожи, хоть он не нарушал закон и для него это, должно быть, звучит дико, но он, как и я, ищет новые ощущения. Он, как и я, не любит правила и запреты.
В былые времена, Лучесвет восхищался Соларисом, но тот так и не позволил с собой сблизиться. Неужто теперь место Солариса занял я?
Мне было лестно это осознавать, и я, не давая себе отчета, вдруг подошёл и обнял брата. Да, это называлось объятиями, я много раз видел, как это делают люди. Лучесвет замер, не понимая моего порыва и что вообще происходит.
— Лучегелиос, — повторил я слова благодарности. — И прости, что ударил.
Копия прародителя был на самой верхушке когда я стоял возле границы и вглядывался в даль Диких Земель. Я стал замечать за собой, что темнота ночи привлекала и манила меня. Здесь мне отчего-то было спокойнее, нежели в моём залитом Солнцем поселении.
Холод нисколько не пугал меня, а лишь будоражил, открывая новые грани нашего мира.
Моё сердце радостно затрепетало, когда я увидел спешащую ко мне с той стороны стройную фигуру. Лунолика слегка улыбнулась, заприметив меня, и прибавила шаг.
— Лучезар, — моё имя, прозвучавшее из её уст, заставило моё сердце биться сильнее. — Мне страшно.
Последующие слова лунницы заставили моё сердце сжаться от тревоги.
— От чего страшно? — вопросил я, с беспокойством смотря в её голубые глаза.
— Одна из моих сестёр пророчит, что я принесу беду, — плечи Лунолики содрогнулись. — Она сказала, что я всё изменю… что из-за меня может пострадать Селена, она… — голубые глаза наполнились влагой, а губы задрожали. — Она так смотрела на меня, осуждающе. Я думаю, дело в наших встречах, ведь они нарушают закон… Но, — девушка обняла сама себя за плечи. — Я не могу даже допустить мысли о том, чтобы перестать с тобой видеться. Да, в прошлый раз я говорила иначе, но сейчас я даже страшусь об этом думать…
— Я тоже, — я переступил границу и, приблизившись к ней, тихо произнёс. — И мне всё равно на гнев наших Божеств, им не понять того, что чувствуем мы, Лунолика! А нашим братьям и сёстрам подавно не понять!
— Что со мной происходит? — спросила она, заглядывая в мои глаза. — Почему меня так тянет к тебе, почему я по собственной воле бегу сюда? Должно быть, это какое-то наваждение… я ведь всю жизнь хотела прожить так, чтобы моя прародительница гордилась мной и любила. Хотела соблюдать правила, прописанные в Лунной Книге…
— Мы не можем управлять нашими чувствами, — вздохнул я. — Они сильнее нас и сами решают, что делать. Люди называют это влюблённостью.
— Люди? — Лунолика вдруг отшатнулась от меня. — Ты говоришь о тех созданиях, к которым ушли наши прародители?
— Да, я говорю про смертных, — кивнул я. — В моём поселении есть Око через которое мы видим их мир. Я часто наблюдаю за ними и потому знаю.
— Что такое влюблённость? — вопросила Лунолика, её голос слегка дрожал, а щёки потемнели.
— Это когда двух созданий непреодолимо тянет друг к другу, — проговорил я, и мой голос отчего-то стал хриплым. — Это когда двое готовы на всё, лишь бы быть вместе.
Лунолика ничего не ответила, лишь сделала ещё один шаг назад и словно бы погрузилась в тяжёлые раздумья. Я остался на месте, твердя про себя, что я должен ждать и дать ей время.
Когда ко мне в голову пришла мысль о том, что моя тяга бежать на границу связана с влюблённостью, про которую так часто говорили смертные — я не знал. Казалось, я всегда чувствовал, что дело вовсе не в простом любопытстве или желании пойти наперекор Старейшинам и их законам.
Лунолика наконец-то посмотрела на меня, в её глазах был страх, любопытство и что-то ещё.
Она, как и я, не знала наверняка, что такое влюблённость, и как так получилось, что мы оба её подхватили. Я лишь знал, что смертным очень тяжело без неё жить. Когда они теряли тех, к кому питали чувства, они словно бы теряли самих себя.
Я вздрогнул, на миг представив, что потеряю Лунолику.
Нет, не бывать этому, никогда!
Молчание слишком сильно затянулось, и я, ведомый непонятным желанием, за пару шагов преодолел расстояние, что разделяло нас и прижал девушку к своей груди.