Каждая из них выглядела просто великолепно.
Вот одна из Старейшин вышла вперёд, крутанулась вокруг своей оси и, сделав грациозное движение руками, начала петь.
Луна, великое светило,
Ты подарила нам жизнь.
Светом путь наш
Ты осветила.
Тебе мы благодарны
На всю жизнь
Я благоговейно прикрыла глаза. Мне нравился голос Лунары — яркий и таинственный — он идеально подходил к этой песне.
Твой свет так мягок,
Ночи прохладны,
Мы твои дети,
Стремимся ввысь.
Теперь пела Велла, и она пела так, словно рассказывала нам очередную историю.
Слова твои помним
И в сердце храним,
Живём среди ночи,
Нам свет отвратим.
Сказала тогда нам:
Свет — это мука,
Держитесь подальше,
Мои дочерья.
Вперёд вышла Ариадна и продолжила петь мелодичным тоном.
Луна, наша мать,
Писанья твои
Всегда будем чтить
И помнить всю жизнь.
С восторгом мы ждем,
Когда ты придёшь
И к себе ты нас заберёшь.
Хотим быть с тобой
Единым целым,
Быть твоим светом,
Быть твоим телом.
Следующую строчку они запели все вместе.
Мы твои на век дочерья,
Жизнь подарила,
Свет нам дала.
Писанья твои
Мы будем чтить,
Законы твои
Всегда будут жить.
Сменимся мы, но
Слова твои будут и дальше
Мир наш хранить.
Я открыла глаза. В хвалебной песне говорилось о том, что свет — это мука. Я никогда не могла понять этого. Вернее не могла понять сейчас. Все разы, когда я слышала эту песнь, я не придавала этим словам значения.
Теперь же эта строчка взволновала меня настолько, что я боялась, потеряв самообладание, броситься бежать в свой лунодом.
О какой муке говорила прародительница? Неужели она имела ввиду то щемящее чувство, которое окутывает всё моё естество, стоит мне вернуться в поселение после встречи с Лучезаром?
Выходит, от этого нас пытается уберечь Луна?
Тем временем Старейшины закончили петь и принялись танцевать, выполняя грациозные движения. Они словно бы парили, а их лунфеты блестели под лунным светом, вздымаясь вверх, настолько они были лёгкими.
Я глубоко вздохнула и оглядела стоящих полукругом сестёр. У всех на лицах читалось искреннее восхищение и благоговение, которые я испытывала буквально лунуту назад. Но сейчас…
Я невольно прижала ладони к груди. Сейчас внутри меня словно бы пустота поселилась, и её не могут заполнить ни чудесные песни, ни нахождение в родном поселении.
— Лунолика.
Я вздрогнула, услышав совсем рядом голос своей шилэнис. Сестра стояла в нескольких шагах от меня, приветливо улыбаясь.
— Лунайра! — воскликнула я. — Как твоё самочувствие, не померк ли лунный свет вокруг тебя?
— Сияет как и прежде, — отозвалась она. — Ты не думай, мне даже нравится проводить время со Старейшинами. Столько всего узнала, — Лунайра подошла ближе и, заговорщицки понизив голос, добавила. — Они поведали мне, что хотят, чтобы ты вошла в Лунную Общину.
— Что? — я не верила в то, что услышала. — Зачем им это? Разве я им не нравлюсь?
— С чего ты это взяла? — непонимающе вопросила моя шилэнис. — Да, они, бывает, сердятся, им не нравится твоя закрытость, но именно это и привлекает их внимание.
— Почему они наказали меня? — не выдержав спросила я. — Почему не…
— Тихо! — перебила меня Лунайра. — Ты же знаешь, им очень много лун, они мыслят иначе. Нам их, увы, не понять. Но мы должны помнить, что они хранители писаний прародительницы и одни из её первых дочерей. — Сестра ненадолго замолчала, словно погрузившись в раздумья, после чего произнесла. — Не обижайся на них, всё образумится. Да и меня они отпустят. — Лунайра вдруг засмеялась. — Мне кажется, они до сих пор этого не сделали только потому, что им нравится моё общество.
— Ты замечательная, — проговорила я, пожав плечами. — Ещё бы им не нравилось проводить с тобой время. Я бы, может, и не думала об их решении, но всё это так несправедливо…
— Понимаю, милая, — Лунайра протянула руку и погладила меня по голове. — Но, как я уже сказала, они мыслят по своему. Нам остается лишь подстраиваться.