— Он сказал, что должны прийти все без исключения, — разрушил мои мечты тёплый голос Лучесвета и, увидев, как тот смотрит в землю, я понял — он вовсе не по собственной воле пришёл ко мне, а по просьбе Старейшины и, если не приведёт меня, тот явно не будет рад, а может даже разочаруется и накажет лонериса.
Мне не хотелось быть причиной этому, пусть мы с ним не дружим, но всё же он мой брат.
— Хорошо, — вздохнул я и, не дожидаясь ответа, направился в центр поселения, где находилась большая каменная площадка. Каждые семь восходов на ней устраивались пляски — лонерисы танцевали, а их сольханы играли на дундах и лученях.
Лучесвет пошёл следом за мной, заведя руки за спину, не проронив и слова. Не похоже на него.
Как только мы прошли с десятка лучедомов, я услышал ритмичный звук — кто-то уже вовсю отстукивал ладонями по дундам и я даже догадывался кто. Стоило нам оказаться в центре поселения, как я увидел сидящего на земле Лучни-йара. Старейшина словно находился в другом мире, широко улыбался с полузакрытыми глазами и отстукивал по плотному материалу, натянутому на деревянный каркас дунды.
Он всегда полностью отдавался музыке.
Собравшиеся вокруг него солнечники сидели полукольцом и заворожённо смотрели на движения рук Лучни-йара. Мне тоже нравилась его игра, но я никогда не смотрел на Старейшину с таким восхищением, с каким смотрели другие.
Лучествет ускорил шаг и, обогнав меня, громко произнёс:
— Я привёл его, Старейшина!
Руки Лучни-йара ещё пару раз опустились на поверхность дунды, после чего замерли в воздухе, а сам член Сияющей Общины поднял глаза на меня и приветливо улыбнулся.
Я склонил голову, выражая уважение, после чего тихо спросил:
— Зачем вы хотели меня видеть?
— Я недавно говорил с твоим сольханом, — ответил Старейшина, облокотившись на дунду, и его низкий голос прозвучал как-то угрожающе. — Он многое мне рассказал, и я решил, что тебе нужно подыскать занятие. — Лучни-йар указал рукой на лежащий рядом с ним лучень. — Я слышал, ты умеешь на нём играть, почему бы тебе не развить это умение?
— На музыкальных инструментах могут играть только сольханы и Старейшины, — напомнил я про негласное правило.
Никто не знает, когда оно появилось и кем было предложено. Казалось, так было всегда, просто юные солнечники больше любили танцевать.
— Можно же сделать исключение, — Старейшина лукаво подмигнул мне, и я в который раз подумал о том, что он совсем не похож на того, кто прожил больше тысячи солнц.
Никому не был известен достоверный возраст Лучни-йара, в том числе и ему самому. После того как минула тысяча солнц, солнечник просто-напросто перестал их считать.
В отличие от остальных долгожителей, он был близок к народу Солнца и любил проводить время вместе с младшими братьями, в то время как его сверстники предпочитали сидеть в узком кругу, не выходя за пределы Сияющей Общины — самого высокого лучедома.
Когда же они всё же выходили, у всех солнечников начинались проблемы. К лонерисам были слишком завышенные требования, а сольханов отчитывали за то, что они плохо воспитывают младших братьев.
Однако, как бы ни вели себя мои братья, большая часть гнева Старейшин доставалась именно мне.
Единственный, кто относился ко мне по-доброму, был Лучни-йар. Мне порой казалось, что он просто не замечает большинство моих проступков.
— Ну так что? — спросил Старейшина, когда молчание затянулось.
— Хорошо, — я медленно прошёл к Лучни-йару и, присев рядом с ним, взял в руки лучень. — Я могу попробовать сыграть, но я брал его в руки всего пару раз…
— Я не жду от тебя чего-то совершенного, — засмеялся Старейшина, слегка хлопнув меня по спине. — Понятное дело, что никто не рождается с лученем в руках, всему нужно учиться. У тебя есть желание овладеть игрой на нём, и этого более чем достаточно.
Я сжал пальцами основание лученя.
Оба раза я без разрешения брал музыкальный инструмент и играл на нём исключительно в своем лучедоме, когда рядом никого не было. Один раз за этим занятием меня поймал мой сольхан, но больше никто не мог знать… Неужели он разболтал всё Лучни-йару?
Мне стало неловко под многочисленными взглядами моих братьев, которые с любопытством взирали на меня. Жёлтые, золотые, оранжевые, коричневые радужки…
Я посмотрел на Старейшину. Его внешность сильно выделялась среди остальных. В отличие от большинства солнечников, у Лучни-йара были тёмно-русые волосы, стянутые в хвост, тёмная, загорелая кожа, без золотистого оттенка и карие глаза.
— Кажется, он испугался, — сказал кто-то из братьев.