— Селена.
— Что?
— Прошу тебя, будь осторожна, — я всхлипнула. — Не позволь любви забраться в твоё сердце. Хоть по началу она и прекрасна, но после становится губительной.
— Да, я вижу, — Селена положила свою ладонь поверх моей. — Прекрасно всё вижу.
— Как думаешь, почему они не пускают ко мне мою шилэнис? — спросила я, желая сменить тему, слишком больно было это обсуждать.
— Ты очень важна для неё, — ответила сестра. — И Старейшины это знают. Наверное, не хотят, чтобы прародительница наказала её вместе с тобой, ведь она поймёт и поверит тебе, даже если все будут твердить, что ты виновна.
— Я бы так хотела её обнять… — я вновь заплакала. — Попросить прощения. Она столько намучилась со мной, а теперь ещё и…
— Прекрати! — Селена высвободила свои пальцы из моих и обхватила ладонями мои щёки, повернув к себе. — Думаешь другие шилэнис не мучаются со своими ширеле? Ты не особенная Лунолика, ты самая обычная. Ты не виновата в том, что при твоём рождении всё поселение стало относится к тебе с предрассудками.
— Их предрассудки, однако, оправдались, — горько заметила я.
— И мои мысли о них оправдались! — твёрдо сказала сестра. — Я всегда знала, что они все просто кучка пустоголовых лунниц, не умеющих думать самостоятельно!
— В этом ты права, — я слегка улыбнулась. — Они и впрямь зачастую поддаются мнению Старейшин и начинают думать так же, как они.
Селена хотела было мне ответить, но тут в мой оклун заглянула Звездэль и кисло сообщила, что мне нужно явится в Лунную Общину.
Я шла между лунодомов, держась за Селену и чувствуя на себе осуждающие взгляды сестёр. Мне было неприятно, но я не обращала на них внимания. Сейчас меня больше волновало, зачем Старейшины позвали меня.
Позади нас, в шагах десяти, важно ступала Звездэль, сопровождаемая Астрой. Обе лунницы шли с высоко поднятыми головами, ещё бы, ведь не кому-то, а именно им поручили следить за нами.
Члены Лунной Общины доверяли им, это ли не повод для гордости?
— Всё будет хорошо, — шепнула мне на ухо сестра. — Ты главное держись… что бы ни увидела. Я буду рядом!
Моё сердце кольнуло болью. Старейшины вполне могли мне показать Лучезара, чтобы я осмыслила, что натворила. Как только до Лунной Общины осталось пара десятков шагов, сопровождающие нас сёстры остановились. Мы с Селеной медленно вошли внутрь.
Я сразу увидела Лучезара и едва сдержалась чтобы не бросится к нему. Тот, кто захватил мои мысли, сейчас лежал посередине зала, уставившись в потолок. Я прикрыла рот рукой, сдерживая рвущиеся наружу рыдания.
Лучезар выглядел бледным, чересчур бледным. Исчез тот красивый золотистый оттенок его кожи, словно бы его никогда и не было. Даже волосы стали на тон светлее. Из его губ вырывался пар, символизирующий о его дыхании, но от этого мне не стало ни капельку легче.
Наказание Светом Луны пагубно влияло даже на лунниц, что уж говорить о том, кто является сыном Солнца.
Старейшины устанавливали в центр крыши большое, полукруглое стекло которое делало лунный свет сильнее и концентрированнее. Наказуемого помещали прямо в центр. Я поёжилась, вспомнив как одна из сестёр подверглась этому наказанию за то, что посмела плавать в священном озере — месте в котором видны все звёзды небосклона и сосредотачивается положительная энергия. Несчастная тогда несколько восходов ходила, качаясь, мало ела, и была бледной… но её бледность ни шла в сравнение с той, что сейчас царила на коже Лучезара.
Для нас, лунниц, данное наказание было неприятно, лишало сил и красоты. Для сына Солнца же это было больно, ведь этот свет противоречил самому его существу. Точно так же, как мне плохо под лучами Солнца, Лучезару плохо под лучами Луны.
Хоть он и мог ходить по нашей земле не испытывая особого дискомфорта… концентрированный свет, это совсем другое дело.
— Лучезар, — вырвалось из моих уст.
— Тебе не стоит его жалеть, — строго произнесла стоявшая у стены Астрея.
Я вздрогнула, только сейчас заметив шилэнис Селены. Скосив глаза я заметила, что сестра замерла уставившись на Тёмную Сторону Луны — так иногда называли Астрею из-за того, что её кожа имела глубокий, тёмно-синий оттенок.
— Ему больно, — тихо проговорила я, вновь обращая свой взор на Лучезара. — Он достаточно настрадался, разве нет?
— Кто определяет это? — невозмутимо спросила Астрея. — Может он только начал познавать страдания. Может это впервые, когда он несёт наказание за содеянное.
— Неужели вам нравится смотреть на его мучения? — крикнула я.