Мы оба стали несчастными.
Несмотря на то, что я оказался в желанном мире, я всегда буду чувствовать тоску, что кажется уже успела укорениться внутри меня. Она никогда не уйдет, не забудется… это не то, что лечит время.
— С вами всё в порядке? Может, Скорую? — осведомился седоватый мужчина, склонившись надо мной.
Я посмотрел на него и, выдавив подобие улыбки, произнёс:
— Нет, спасибо. Со мной всё хорошо, просто я потерял ту, кого люблю больше собственной жизни… и теперь мне некуда идти. Вы, наверное, часто будете меня здесь видеть, лежащим на траве и смотрящем в небо.
Мужчина покачал головой, осмотрелся и вдруг протянул мне свою руку.
— Мне кажется, ты не из наших мест юноша, верно? — его глаза выглядели добрыми и понимающими. — Нельзя так себя истязать, нужно продолжать жить, ведь жизнь у нас всего одна.
— Я не вижу в ней смысла, — тихо произнёс я, смотря на его морщинистую ладонь. Интересно, сколько ему солнц?
— Ты можешь не видеть в ней смысла, но должен жить ради тех, кто подарил тебе жизнь, и тех, кому ты небезразличен.
— Боюсь, что они слишком далеко, — вздохнул я и, поколебавшись, взял мужчину за руку. Тот тут же помог мне подняться.
— Как вы поняли, что я не отсюда? — спросил я.
— Одежда, — мужчина ткнул в меня пальцем. — Сильно отличается от нашей, да и внешность твоя довольно необычная. Надо же было таким уродиться, светлые волосы и такие чёрные брови!
Я замер, обдумывая его слова, а после, не выдержав, засмеялся, вспомнив, как за эти чёрные брови меня ругал мой сольхан. Воспоминания сейчас были не столь яркими, как несколько солнц назад. Они потускнели, растеряли детали, словно бы с того момента прошло по меньшей мере двести солнц.
— Повеселел, юноша? — довольно спросил мужчина, и я, ещё раз посмотрев на него понял, что он скорее старик, нежели мужчина.
— Не то чтобы, — признался я. — Просто кое-что вспомнил.
— Ты сказал, что тебе некуда идти, верно?
— Да.
— Можешь пока пожить у меня, коль хочешь.
Я с удивлением уставился на него. Карие глаза смотрели внимательно, ожидая моего ответа.
— Я буду благодарен вам, — спустя некоторое время произнёс я и слегка поклонился.
Год спустя.
Дорогой дневник, я нашёл это дело крайне увлекательным и полезным. Вчера Виктор Иванович мне тебя подарил и объяснил зачем следует всё записывать. Его слова были просты — это интересно. Но я нашёл во всём этом более тонкое значение. На бумагу я могу излить все свои мысли и переживания, что скопились за этот год.
Да именно год. Люди так называют пришествие одного солнца. Без этого знания я бы не смог понять, сколько прошло времени.
Дни люди определяют по календарю. На его изучение у меня ушло очень много времени, но у меня получилось!
Виктор Иванович очень добрый человек. Как оказалось, день, когда он меня встретил, был днём памяти его сына, который погиб пять лет назад. С тех пор он был одинок и когда встретил меня, подумал, что это знамение свыше.
Конечно, я не смог и не смогу заменить ему его сына, но я спас его от одиночества.
Впрочем, это взаимно. Я не знаю что бы делал, если бы не повстречал его. Он многому меня научил, хоть порой и не понимал, почему я не знаю таких очевидных вещей. Пришлось соврать и сказать, что я родом из племени. О том, как я оказался в парке, где мы встретились, Виктор, благо, не спрашивал.
Мне немного стыдно от того, что пришлось обмануть этого доброго человека, но не мог же я сказать, что я сын Солнца, правда же?
Полгода назад я устроился на работу. В мире людей просто необходимо что-то выполнять, за что тебе будут давать деньги. Их ценность заключается в том, что на них можно приобрести всё что угодно. Это тоже мне объяснил Виктор Иванович, потратив несколько дней, пока я не понял в чём смысл этих бумажек.
Тут всё устроено иначе, не как в моём мире. Но, кажется, я начинаю понемногу привыкать.
Моя работа заключается в том, чтобы раздавать бумажки — не деньги — людям проходящим мимо одного из многочисленных магазинов. Те, у кого я работаю, считают, что такой способ привлечет к ним покупателей, правда я сильно в этом сомневался. Бумажки у меня брали, но почти тут же выкидывали в стоящую неподалеку урну.
Я говорил об этом Виктору Ивановичу, но он строго наказал мне просто выполнять свои обязанности и не говорить об этом никому. Существовал риск, что я могу потерять работу, и тогда придётся искать новую.