— К сожалению, я думаю, что мы неизбежно к этому придём, — продолжил он. — Полностью игнорируя нашу собственную переписку с ними, тот простой факт, что мы больше не подчиняемся их приказам, подтолкнёт их к этому, и, когда это произойдёт, всё будет чрезвычайно некрасиво. На данный момент, однако, привычка будет заставлять их пытаться «поиграть ситуацией», как они всегда и делали это в прошлом. Конечно, они сами вляпались в эти неприятности, но я думаю, что потребуется ещё не менее нескольких месяцев, просто чтобы вникнуть в то, насколько сильно изменились правила. Это значит, что у нас должно быть хотя бы немного времени, чтобы мобилизовать нашу собственную подготовку.
— Что подводит нас к настоящей причине, по которой я просил вас и Рейджиса остаться, Мейкел, — сказал Кайлеб.
Он откинулся на спинку стула и провёл пальцами левой руки по изумрудам, инкрустированным в цепь, которую он совсем недавно унаследовал от своего отца. Он делал так довольно часто, как будто цепь была своего рода талисманом, утешительной связью между ним и его отцом. Мерлин был уверен, что с его стороны это было бессознательное поведение, но сейджин почувствовал знакомый приступ личного горя, когда это напомнило ему о смерти старого короля.
— Брайан прав насчёт необходимости иметь дело с Нарманом и Гектором, — продолжил новый король.
— Кроме этого, ещё есть Горжа, хотя Таро может подождать. По крайней мере, мы знаем, в каком состоянии у нас дела с Нарманом и Гектором. Вы можете сказать, что наши варианты очень прямолинейны. Но тогда есть ещё Чизхольм. Задумывались ли вы двое о моём предложении?
— Как правило, Ваше Величество, — сухо сказал Серая Гавань, — когда король «просит», чтобы его первый советник и его архиепископ «подумали» об одном из его предложений, то они это делают.
— Очень хорошо, — блеснул Кайлеб улыбкой, хотя Мерлин хорошо знал, что в довольно многих Королевствах Сэйфхолда такая степень легкомыслия и фамильярности первого советника вполне могла привести в итоге к замене упомянутого первого советника. — Поскольку, я — Король, и поскольку вы думали об этом, как подобает послушным слугам, к каким выводам вы пришли?
— Честно? — Развлечение Серой Гавани превратилось в трезвость, и он поднял одну руку и помахал ею взад-вперёд, жестом нехарактерной для него неуверенности. — Я не знаю, Кайлеб. Во многих отношениях это было бы идеальным решением, по крайней мере, одной большой части наших проблем. Это, вероятно, успокоит нескольких людей, которые, во всяком случае, в настоящее время обеспокоены преемственностью, и Бинжамин прав, насколько пугает весь этот вопрос прямо сейчас. Но это также приведёт к некоторым значительным потрясениям, и всегда есть вопрос о том, будет ли Шарлиен вообще рассматривать его. У неё и так будет достаточно проблем, когда «Группа Четырёх» узнает, как её флот выступил против нас. И, конечно же, — он показал зубы в тонкой улыбке одобрения, — Ваше решение вернуть ей сдавшиеся суда без каких-либо обязательств только добавит подозрений кому-нибудь вроде Клинтана и Трайнейра.
— Трайнейр, по крайней мере, вероятно, поймёт, зачем ты это сделал, — вставил Стейнейр. — С другой стороны, Клинтан более проблематичен. Он достаточно умён, чтобы понять. Вопрос в том, позволят ли ему понять это его фанатизм и предрассудки.
«Стейнейр безусловно прав насчёт этого», — отметил про себя Мерлин. — «Было бы намного проще, если бы мы знали, кем является Клинтан в каждый конкретный момент. Возможно, это будет самовлюблённый обжора? Или бесспорно блестящий мыслитель? Или религиозный фанатик изувер Великий Инквизитор? Или циничный интриган из «Группы Четырёх»?
— И Шарлиен, и Зелёная Гора поймут абсолютно тоже самое, — отметил Серая Гавань. — Это будет фактором в том, как они могут отреагировать на ваше… скромное предложение. Усиление давления на них, возможно, не приведёт их в наиболее восприимчивое состояние ума.
— Из того, что я знаю о королеве Шарлиен и бароне Зелёной Горы, я не думаю, что это будет слишком большой проблемой, — сказал Мерлин. — Они оба понимают, с какого рода ограничениями мы сталкиваемся. Я не скажу, что они, вероятно, будут в восторге от любых усилий с нашей стороны, чтобы манипулировать ими, но они, безусловно, поймут, что в этом нет ничего личного.