«С другой стороны, это могло бы быть упражнением в тщетности, которое всё ещё было чертовски болезненным для любого корабля, на который они наткнулись. Так что я не собираюсь жаловаться, что они этого не сделали».
Он фыркнул и потопал обратно через шканцы к капитану Дерису.
— Ну вот, теперь мы постучали в дверь, милорд, — саркастично усмехнулся флаг-капитан.
— А я-то надеялся, что они не догадаются, что мы идём, — сухо ответил адмирал. Потом он покачал головой.
— Примерно через час я достигну цели, — сказал он уже более серьёзно.
— Где-то так, — согласился Дерис.
— В таком случае, я надеюсь, что они не стали ждать звука нашего «дверного молотка» чтобы начать выводить людей из опасной зоны.
Голос адмирала звучал гораздо мрачнее, и Дерис молча кивнул. Флаг-капитан, как и его адмирал, был доволен тем, что их приказы делали акцент на том, чтобы максимально избежать жертв среди гражданского населения. Именно по этой причине они намеренно предупредили дельфиракцев о своём приближении. Всегда существовала вероятность, что командующий обороной порта окажется достаточно глуп, чтобы не учитывать возможность высадки десанта с любой атакующей черисийской эскадры. Однако, если предположить, что командир, о котором шла речь, обладал разумом, который Бог дал хлещущей ящерице, ему должно было прийти в голову, что простая отправка кораблей вверх и вниз по гавани мало что даст.
В конце концов всё сводилось к тому, действительно ли человек, ответственный за защиту Фирейда, реально оценивал возможность того, что его батареям удастся отогнать черисийские галеоны. И хватит ли у него силы воли рискнуть быть обвинённым в пораженчестве, если он прикажет эвакуироваться ещё до первого выстрела.
Каменный Пик надеялся, что сэр Вик Лакир обладал обеими этими свойствами. В отличие от остальных офицеров и солдат своей эскадры, адмирал знал из видений сейджина Мерлина, что командир гарнизона намеренно стремился минимизировать случайные потери. Это не заставило адмирала чувствовать себя более доброжелательно по отношению к Дельфираку, но это сказало ему — или, по крайней мере, напомнило — кто был истинным врагом Империи. И независимо от того, был ли Дельфирак добровольным участником резни или просто не был способен остановить её, нельзя было допустить, чтобы она осталась безнаказанной. В этом император Кайлеб тоже был прав. Фирейд должен был стать наглядным уроком для врагов Империи, и для её подданных, что резня должна была быть наказана.
«И это», — мрачно подумал он, вновь поворачиваясь на восток, где намёк на серость поднимался к небесам, — «именно то, что мы собираемся сделать».
— Ох, дерьмо, — прошептал кто-то.
Майору Жонейру потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это был он сам, но и потом, осознание этого было далёким и неважным из-за того, что он увидел, выглянув за стены своей батареи.
Там снаружи было множество черисийских галеонов. У них явно были подробные карты гавани и её оборонительных сооружений, потому что они использовали темноту, чтобы занять идеальные позиции. Двадцать три из них медленно, удивительно аккуратной линией, плыли прямо через гавань в его сторону, в то время как ещё десять или пятнадцать толпились подальше в ожидании, наблюдая за транспортами. Приближающаяся линия была уже не более чем в трёхстах-четырёхстах ярдах, и её корабли постепенно приближались под некоторым углом. Восходящее солнце поблёскивало на их парусах, покрывая золотом их рыжевато-серые, запятнанные непогодой полотнища, и то, что должно было быть флагами новой Черисийской Империи — серебряная и голубая шахматная клетка дома Тейт, разделённая на четыре части чёрным флагом Черис и золотым Кракеном дома Армак — которые развивались на их бизань-мачтах. Сотни пушек высунули короткие рыльца из своих открытых орудийных портов, и полная тишина их приближения вызвала дрожь ужаса в костях Жонейра.