— Да, сэр.
— Я хочу, чтобы другая половина наших людей спешилась. Я знаю, что они будут ворчать насчёт «хождения на работу», но, если эти люди разбегаются по переулкам и складам, нам нужен кто-то, кто может следовать за ними — по крайней мере, достаточно долго, чтобы убедиться, что они продолжают бежать. Скажите им взять с собой свои дубинки. Я не хочу использовать холодное оружие, кроме как для прямой самообороны.
— Да, сэр.
«Дубинки», о которых шла речь, были тяжёлыми отрезками из выдержанного железного дерева, длиной в три с половиной фута. Они могли не иметь острых кромок, но они были легко способны ломать кости или разбивать черепа. Тем не менее, он надеялся, что мятежники поймут, что он и его люди прилагают все усилия, чтобы избежать всеобщего кровопролития.
Не то, чтобы это было возможно, в действительности.
— Мы будем двигаться прямо вниз по улице в сторону гавани, — продолжил он. — Я хочу, чтобы командиры отделений удостоверились, что здания по обе стороны улицы действительно зачищены. Я не жду, что они останутся такими дольше того момента, как мы перейдём дальше, но давайте по крайней мере сделаем всё возможное, сержант.
— Да, сэр. Как скажете. — Сержант явно был доволен тем, что переложил ответственность на Майира. Что касается его, то приказы не заслуживали внимания, пока был как минимум разумный шанс выполнить те, которые ему были отданы.
— Хорошо, сержант, — вздохнул Майир. — Давайте оседлаем их.
Тадейо Мантейл, который ровно через месяц был бы графом Хант уже в течение двух лет, стоял с сэром Стивом Уолкиром на одном из балконов Брейгат-Хаус, глядя на дым на западе и суматоху между ним и набережной городка Хант. Широкие воды Бухты Маргарет простирались настолько далеко, насколько глаз мог заглянуть за причалы и склады. — «Бухта могла быть столь же бурным водоёмом, за какой кто-нибудь мог бы принять её», — подумал Уолкир, — «но сегодня она была намного спокойнее, чем городишко Хант».
— Чёрт их побери! — прорычал Мантейл. — На этот раз я проучу их получше!
Уолкир только крепче прикусил язык. За последние два года «графу» явно не удалось научить своих непослушных подданных. Но что заставляло его думать, что он справиться с ними в ближайшие два дня, ускользнуло от Уолкира.
— За кого, чёрт возьми, они себя принимают? — продолжил Мантейл. — Это всё вина этого ублюдка Кайлеба!
— Ну, — сказал Уолкир настолько рассудительно, как только мог, — вряд ли это сюрприз, не так ли? Я думаю, ты знаешь, что всё это, должно быть, встало колом в желудке у него и его отца, когда Церковь затолкнула им в глотки решение в твою пользу.
— Что ты имеешь в виду под «решением в мою пользу»? — прорычал Мантейл. — Я имел больше прав!
На этот раз Уолкиру было ещё тяжелее сдержать язык за зубами. Истина, как, несомненно, знал Мантейл, заключалась в том, что его заявка на права была столь целиком и полностью лживой, как сэр Ховерд Брейгат и его сторонники всё время и утверждали. Уолкир понятия не имел, где Мантейл получил поддельную переписку, которая имела цель юридически доказать его притязания на графство, но то, что это была подделка, не вызывало сомнений, независимо от того, что решила Церковь после получения достаточного стимула от Нармана Изумрудского и Гектора Корисандийского.
Однако, по-видимому, внутри себя Мантейл начал принимать желаемое за действительное. В течение многих лет, как Уолкер прекрасно знал, так называемый «граф Хант» на самом деле надеялся, что он будет настолько большой занозой, что Брейгат — или, возможно, Хааральд Черисийский — решит откупиться от него, просто чтобы заставить его уйти. Но затем, вопреки всем ожиданиям, Церковь, внезапно и неожиданно, приняла решение в пользу его явно мошеннических притязаний, и его горизонты внезапно расширились. Теперь, когда он провёл два года в Ханте, он не был готов отказаться от своего присвоенного титула. Фактически, в первую очередь, он больше не был готов признать, что тот был получен обманом.
«К несчастью», — сухо подумал Уолкир, — «его любящие подданные — и Кайлеб Армак — не согласны с ним в этом второстепенном вопросе. И если бы Тадейо всё-таки сообразил, что Бог подарил ему хлещущую ящерицу, то он бы уже принял предложение Кайлеба и нашёл быстрый корабль куда-нибудь в другое место».