Мейгвайр обратил свой взор на Дачарна, но Главный Казначей Церкви Господа Ожидающего казался удивительно равнодушным к его явной злобе. Выражение Дачарна было более чем явным намёком «Я же тебе говорил». В конце концов, он был единственным членом «Группы Четырёх», который настойчиво советовал не предпринимать поспешных действий в отношении Королевства Черис.
— Они чёртовы еретики, вот кто они, Робейр, — почти рявкнул Жаспер Клинтан с угрозой в голосе. — Никогда этого не забывайте! Я обещаю вам, что Инквизиция этого не забудет! Архангел Шуляр рассказал нам, как бороться с грязными происками Шань-вэй!
Губы Дачарна сердито сжались, но ответил он не сразу. Клинтан был в мерзком настроении в течение последней пятидневки, ещё до того, как прибыли сообщения из Черис. Несмотря на то, что он был известен вспышками своего темперамента и своей способность навсегда затаивать обиды, ни Дачарн, никто либо ещё никогда не видели Великого Инквизитора в ярости — так долго продолжающейся ярости — в какой он находился с тех пор, как система семафоров Церкви сообщила о катастрофических последствиях сражения у Армагеддонского рифа и в заливе Даркос.
«Конечно, мы не забудем», — подумал Дачарн с отвращением. — «Вся эта катастрофа — следствие того, что мы позволили Жасперу втянуть нас в его проклятое «окончательное решение черисийской проблемы». И не удивительно, что Мейгвайр вне себя также, как и Жаспер. В конце концов он был тем, кто сказал, что это звучит так просто и надёжно, когда он выложил свой гениальный план этой компании».
Он хотел было произнести это вслух, но не сделал этого. Не сделал этого по нескольким причинам. Во-первых, потому, что как бы сильно он не хотел признавать это, он испугался Клинтана. Великий Инквизитор, несомненно, был самым опасным врагом внутри Церкви, какого только можно было приобрести. Во-вторых, сколько бы Дачарн не возражал в начале против принятия мер против Черис, это было не потому, что он каким-то магическим образом предвидел военную опасность, которую не видел больше никто другой. Он выступал против этого потому, что, будучи главным бухгалтером Церкви, он понимал, какую часть из потока доходов Церкви Клинтан предложил уничтожить вместе с Королевством Черис. И, в-третьих, потому, что произошедшая катастрофа была настолько полной, настолько ошеломляющей, что власть «Группы Четырёх» над остальным Советом болталась на ниточке. Если бы они проявили хоть один признак внутренней разобщённости, их враги среди викариев сбросили бы их в одно мгновение… а остальные викарии были напуганы так же, как и Дачарн. Они собирались искать козлов отпущения, и последствия для тех, кого они сделают этими козлами, обещали быть… неприятными.
— Они вполне могут быть еретиками, Жаспер, — сказал он вместо этого. — И никто не оспаривает, что вопросы ереси по праву находятся в ведении вашей канцелярии. Но это не значит, что я только что сказал неправду, не так ли? Если только у вас, случайно, нет другого флота, спрятанного где-нибудь, о котором никто из нас ничего не знает.
По опасному багровому оттенку, залившему тяжёлое лицо Великого Инквизитора, Дачарн на мгновение подумал, что зашёл слишком далеко. Всегда была представляющая опасность грань при атаке на такого «пса» (некоторые даже тихонько называли его «бешеным псом»), как Жаспер Клинтан, а этот человек достаточно часто демонстрировал свою абсолютную беспощадность. Вполне возможно, что он мог бы решить, что в данном случае лучшая для него тактика заключалась в том, чтобы, использую силу своей должности, ополчится на других членов «Группы Четырёх» и превратить их в своих собственных козлов отпущения.
— Нет, Робейр, — сказал четвёртый голос, предупреждая любой ответ Клинтана, который он возможно хотел высказать, — это не делает только что сказанное неправдой. Но это переводит нашу проблему в другую плоскость, разве нет?
У Замсина Трайнейра было угловатое лицо, аккуратно подстриженная борода и глубоко посаженные, умные глаза. Он также был единственным членом «Группы Четырёх», чья личная политическая сила была, вероятно, такой же большой, как у Клинтана. Как Канцлер Совета Викариев, именно Трайнейр в действительности сформулировал политику, которую он затем вложил в уста Великого Викария Эрика XVII. Теоретически, это делало его более могущественным, чем Клинтан, но его власть была в первую очередь политической. Зачастую это была косвенная власть, такая, что применялась наиболее эффективно постепенно, с течением времени, в то время как Клинтан управлял верностью Инквизиции и мечами Ордена Шуляра.