– Тааак… – протянул он и выпил залпом, даже не поморщившись.
– А можно… мне тоже? – неожиданно даже для себя, попросила я.
Вытирая рот тыльной стороной ладони, он глянул на меня и без лишних слов налил на два пальца в свой же стакан. Обошел стол и протянул мне. Вискарь, поняла я по запаху.
К крепким напиткам я была непривыкшая, хоть семейство мое трезвостью и не отличалось. Однако это щедрое подношение выхлебала сразу и залпом.
– Лучше? – он забрал у меня стакан и уселся напротив – прямо на стол.
Я кивнула.
– Тогда выкладывай. Кто тебе наврал, что я заставляю студенток спать со мной за оценки?
Сейчас, после всего, что он заставил меня почувствовать, это действительно звучало дико. Какие оценки? Да ему приплачивать надо за оказанное внимание…
– Семенова, хватит на меня пялиться. Говори, кто тебе рассказал весь этот безумный бред?
Покраснев и опустив глаза, я помотала головой. Ну уж нет. Подружек я выдавать не собираюсь. Даже если Ритка и наврала, я не хочу нести ответственность за ее дальнейшую судьбу, если Виктор Алексеевич решит отомстить. Она и так достаточно пострадала от своей безбашенности…
Знаменский нахмурился.
– Семенова, или ты мне все рассказываешь, или я немедленно загружаю эту запись во все ваши студенческие группы в соцсетях – у меня, кстати есть фейковый аккаунт для тайных вбросов...
Я взвилась.
– Вы не посмеете!
Он вздернул бровь.
– Хочешь меня проверить?
– Но там же и ваш голос тоже!
Он весело рассмеялся.
– Ты даже не представляешь себе, сколько существует способов изменить голос на записи. Но даже если я этого и не сделаю… - он прищурился и вытащил из кармана мобильник. - Что мне за будет за подаренные тебе… волшебные минуты? Ты ведь, насколько, я помню, совершеннолетняя… Максимум уволят… Ну да и хрен с ними.
И включил, гад такой, это позорище.
«Я хочу… хочу… Еще… Пожалуйста…» - заныл телефон явственно моим голосом.
– Не надо… Выключите! – я зарылась побагровевшим лицом в ладони.
– Еще и с именем пошлю – твоим разумеется, – добивал меня Знаменский. – Тогда тебе точно будет не отвертеться… Хотя… Если посмотреть на это под другим углом… – он встал и вальяжно обошел меня, сунув руки в карманы. Наклонился и прошептал мне в самое ухо. – Представляешь сколько поклонников у тебя вдруг появится на волне этой новой популярности? Сколько желающих послушать эти твои сексуальные стоны… вживую?..
– Ах ты мудак!
Совершенно не контролируя себя, я вскочила и с размаху влепила ему пощечину – такую звонкую и сильную, что его буквально согнуло впополам, а в моих ушах остался звон, будто это он дал мне пощечину, а не я ему.
И замерла от ужаса, прижав виновную в преступлении руку к груди. Боже, что я наделала…
– Мудак, говоришь? – усмехнулся Знаменский, возвращаясь в вертикальное положение. Левая щека его горела – это было видно даже из-под бороды. А еще горели глаза – недобрым, темным огнем, обещающим нехорошее.
Он вернулся за стол и тяжело сел, опершись на локти.
– Что ж, будет тебе мудак. Раз уж все равно таковым меня считаешь.
– Что… Что вы имеете в виду?.. – внезапно снова ослабев, я тоже опустилась обратно на стул.
– Я не трахаю студенток за оценки, Семенова, – жестко сказал он. – И вообще никого и никогда в жизни еще ни к чему не принудил. Но за то, что ты вот так с бухты-барахты поверила какой-то разфуфыренной шлюхе – кстати, я вспомнил о ком речь, так что можешь не утруждаться… Поверила и готова была из-за каких-то бабских сплетен уничтожить мою репутацию, тебя надо хорошенько проучить. Дать тебе, так сказать, жизненный урок.
– Н-не надо меня проучать… – пролепетала я, чувствуя, как бледнею. – Я все поняла, раскаялась, осознала и больше не буду! М-можно я пойду?..
– Не можно! – прорычал он. – Теперь ты будешь делать только то, что я скажу, как скажу, и когда скажу. Иначе твоей учебе конец, и можешь валить обратно в свой Урюпинск. Поняла?
Меня ударило в холодный пот. Чувствуя, что вот-вот упаду в обморок, я слабо кивнула.
– Вот и отлично. А теперь давай, детка… Вперед и с песней… – он откинулся на кресле, явно с удовольствием чего-то ожидая. – Делай то, чего потребовал бы от тебя «мудак», которого ты пришла отправлять за решетку.
О боже, нет…
– Что?.. Что д-делать?..
– Как что? Раздевайся, Семенова.
***
Шумно проглотив слюну, я прокрутила у себя в голове его последние слова.