К сожалению, Мерлин уже обнаружил, что никто — даже ПИКА, который мог (по крайней мере теоретически) бесконечно обходиться без сна, — не мог уследить за всем, за чем он должен был следить. Ему нужно было знать, что происходит в Теллесберге, и на личном уровне ему нужно было время от времени «присматривать» за людьми, которых они с Кэйлебом оставили позади, когда отплыли. И все же он не мог позволить себе тратить на это слишком много времени, каким бы заманчивым это ни было.
— У тебя есть это резюме по Чисхолму, Сова? — спросил он по своему встроенному коммуникатору, даже не шевеля губами.
— Да, лейтенант-коммандер, — ответил ИИ, спрятанный в «пещере Нимуэ», отдаленной пещере, где ПИКА Нимуэ скрывалась столько веков.
— Тогда, полагаю, мне тоже лучше взглянуть на него, не так ли? — заметил Мерлин.
— Да, лейтенант-коммандер, — послушно ответил Сова.
— Что ж, продолжайте и начинайте передачу.
— Да, лейтенант-коммандер.
III
— Кажется, мы все собрались, джентльмены. Пожалуйста, садитесь. — Полдюжины мужчин в отдельной столовой как один подняли головы, когда ее хозяин вошел через дорогую, обшитую панелями дверь и улыбнулся им. Ответные улыбки отсутствовали.
Если безукоризненно ухоженный седовласый мужчина и был встревожен напряженными выражениями лиц своих гостей, он не позволил этому отразиться на своем лице. Он просто шагнул вперед с уверенностью, которая соответствовала как его возрасту, так и его положению в сиддармаркском деловом сообществе.
Его звали Тиман Квентин, и он был, вероятно, самым богатым частным лицом во всей республике Сиддармарк. В семьдесят три года (шестьдесят шесть лет по годам Старой Земли, хотя никто в Сиддармарке даже не знал, что место под названием «Старая Земля» когда-либо существовало) он оставался энергичным и активно занятым. Поговаривали, и не без оснований, что во всем Сиддармарке не было ни одной коммерческой сделки, в которой бы где-нибудь не участвовал Квентин, а Тиман был признанным патриархом семейного бизнеса, охватывающего весь мир. Он был одним из приближенных лорда-протектора и финансовым советником герцогов, князей, королей и викариев. Он знал всех и везде и на всю жизнь заработал репутацию человека, слову которого можно было доверять, а враждебности которого следовало опасаться.
Когда Тиман Квентин присылал приглашение на ужин, оно принималось. Даже если некоторые из людей в списке гостей были более чем немного обеспокоены тем, что он мог иметь в виду. Приглашенные на этот вечер сильно подозревали причину, по которой их собрали вместе, и в целом чувствовали нервозность, поскольку собирались выяснить, верны ли их подозрения.
— Спасибо вам всем, что пришли, — сказал Квентин, точно так, как если бы была хоть какая-то вероятность того, что они могли этого не сделать. — Уверен, что в эти времена неопределенности все мы можем оценить необходимость того, чтобы люди доброй воли протягивали друг другу руку дружбы, — продолжил он. — Особенно когда благополучие стольких других людей зависит от решений, которые принимают эти люди доброй воли.
Напряжение немного усилилось, и он улыбнулся, как будто одновременно почувствовал их возросшую тревогу и был удивлен этим.
— Я совершенно уверен, что все мы знаем друг друга, — сказал он, усаживаясь во главе стола. — В таком случае, не вижу особой необходимости в представлении.
Одна или две головы кивнули в знак согласия. Большинство из них действительно знали друг друга, но определенно были времена, когда официальная анонимность оставляла желать лучшего.
— Перейду прямо к делу, джентльмены, — продолжил Квентин. — Я пригласил вас сюда не просто в моем личном качестве старшего акционера Дома Квентина, но и как заинтересованного гражданина республики. Очевидно, у меня есть свои собственные опасения, но я также получил определенные заявления о беспокойстве от других граждан, как внутри правительства, так и вне его. Очевидно, что эти опасения были выражены в разговоре одного частного лица с другим частным лицом, поэтому, пожалуйста, не совершайте ошибку, предполагая, что эта встреча несет на себе какую-то особую… печать официального одобрения, так сказать.
На этот раз никто не потрудился кивнуть. Несмотря на любые оговорки, которые он мог бы озвучить для протокола, Тиман Квентин не упоминал о контактах с кем-либо «внутри и вне правительства», если только он на самом деле не выступал от имени этого правительства. Или, по крайней мере, от имени тех, у кого в нем есть очень влиятельные интересы. А учитывая его тесные личные отношения с лордом-протектором, вероятность того, что он даже подумает о том, чтобы действовать вопреки выраженным желаниям Грейгора Стонара, фактически отсутствовала.