— Да.
— Я хотел тебя с того дня, как впервые тебя увидел.
— Серьезно? — она совершенно ошеломлена, ее слова звучат невнятно, а я не дал ей выпить ни капли алкоголя.
Не могу сдержаться и опять провожу тыльной стороной ладони по щеке Афины.
— Да.
Она краснеет и отводит взгляд.
— Почему? Я довольно скучная.
— Сомневаюсь.
Она пожимает плечами и заправляет волосы за ухо. То, как она покусывает нижнюю губу, чертовски мило.
— Могу ли я показать тебе свою комнату?
Могу ли? Серьезно? Я спрашиваю?
Уголок ее рта приподнимается в дьявольской улыбке, но ее нижняя губа дрожит, что говорит мне, что Афина притворяется, какую бы уверенность она ни пыталась показать. Зачем? Либо она хочет трахаться, либо нет.
— С удовольствием. Здесь становится слишком шумно, чтобы разговаривать, — выкрикивает она сквозь музыку. Не знаю, почему это так важно. Последнее, чем мы будем заниматься в моей спальне, это разговаривать. Трах — единственное слово, которое у меня на уме. Нет, это неправда. Еще там мелькают слова типа «молодая тугая киска».
— Это то, чего ты хочешь, Афина? Разговаривать? — я вымучиваю из себя улыбку, чтобы не отпугнуть ее. Она так близко, что я чувствую жар ее тела, пульсирующего напротив меня. Я наклоняю голову и провожу губами по ее щеке, прокладывая путь к ее уху, вдыхая ее аромат — невинности и клубники. — Потому что у меня на уме кое-что другое.
— Что-о... ох, — выдыхает она, наконец, поняв смысл моих слов. Ее дыхание учащается. По крайней мере, теперь мы на одной волне.
Я выпрямляюсь и протягиваю ей руки. Она позволяет мне поднять ее с табурета. Я борюсь с желанием перекинуть ее через свое плечо и шлепнуть по заднице, перед всеми заявляя, что она моя. Вместо этого я обхватываю ее руку и игнорирую то, как идеально мы подходим друг другу. Я не из тех, кто держится с женщиной за руки.
Она идет за мной, пока я пробираюсь сквозь толпу, стараясь не сорваться на бег. В коридоре нет пьяных, спотыкающихся на каждом шагу, и я сам едва прикоснулся к своему напитку. Нет, я хочу запомнить каждую деталь этой ночи. Как только мы выходим из общей зоны, она прибавляет шаг и сейчас идет рядом. Афина выглядит такой же нетерпеливой, как и я.
Поход по коридору до моей комнаты еще никогда не был таким длинным.
Я останавливаюсь у двери и пропускаю ее вперед. Она одаривает меня душераздирающей улыбкой, и я не могу открыть дверь достаточно быстро.
Войдя внутрь, я включаю маленькую лампу. Афина прижимается спиной к двери. Как будто только сейчас поняла, что скоро произойдет.
Я не мудак. Если она захочет уйти — я не буду останавливать ее, как бы мне этого ни хотелось. Я умираю, как хочу переплести наши языки. Раздеть ее догола. Почувствовать мягкость ее кожи своими ладонями.
Ее глаза расширяются, когда я приближаюсь к ней медленными шагами. Моя комната приличного размера, но не совсем огромная, так что в мгновение ока я стою, возвышаясь над ней. Огромные глаза смотрят на меня, и в темноте я едва улавливаю их смелый синий цвет. По какой-то причине это напрягает меня.
Она удивляет меня тем, что протягивает руку и прикасается ко мне первой. Скользит руками по моей груди, плечам. Потеряв самообладание, я хватаю ее и притягиваю ближе, но целую медленно.
Сначала.
Я прижимаю свои губы к ее все сильнее, опуская руки вниз, к ее тонкой талии. Пальцами скольжу по подолу ее шелковой футболки. Под ней ее кожа такая теплая и мягкая. Такая чертовски нежная.
Каждый поцелуй Афина возвращает с одинаковым энтузиазмом. Я начинаю все больше терять контроль над собой с каждым быстрым движением ее языка. Я стону ей в рот и провожу руками по ее грудной клетке, пока пальцами не касаюсь края ее лифчика. Я умираю от желания увидеть ее в нем и дергаю вверх подол ее футболки.
Я был твердым с тех пор, как она вошла в дверь, но то, что я прижат к ее бархатной мягкости, делает ситуацию в моих штанах еще более болезненной. Я почти снимаю с нее футболку, когда Афина останавливает меня.
— Подожди. Ромео... я даже не знаю твоего настоящего имени.
— И что? — я снимаю с нее футболку и бросаю на комод.
Черт, она невероятно красива. Кончиком большого пальца касаюсь одного, покрытого кружевом соска, и Афина задыхается и закрывает глаза.
— Я никогда раньше этого не делала, — шепчет она.
Вся кровь прилила к моему члену, и должно быть, это как-то повлияло на мой слух.
— Что?
— Я девственница.
Блядь.
— Хотел бы я, чтобы ты упомянула об этом раньше, дорогая.
Она вздергивает подбородок, вызывающе глядя на меня.