Погрузив пальцы обратно в ее трусики, я пробегаю ими по ее половым губам, затем вверх через складки и останавливаюсь, чтобы распространить ее влагу на клитор. Хотя я едва прикасаюсь к ней, она тихо шипит и обхватывает пальцами мою руку.
— Вот так вот, малышка. Расслабься, я держу тебя, — она прислоняется своим телом к моему, пока я продолжаю гладить и дразнить ее. Работая над ней до тех пор, пока она не дергает бедрами навстречу моей руке.
— Ох, о, о...
— Да. Ощущения приятные?
— Д-да.
Внутри я теряю самообладание, но снаружи, делаю все красиво и медленно. Мое терпение вознаграждено, когда через несколько минут Афина кончает, задыхаясь и дрожа напротив моей руки.
— Красиво.
Она распахивает свои большие глаза и смотрит на меня.
— Вау.
Слово «вау» здесь чертовски подходит, и мне кажется, что это первый раз в жизни, когда я использовал это слово.
— Оставь эти трусики на себе и иди на мою кровать.
Она слишком нервничает, чтобы быть соблазнительной, и то, как она на цыпочках подходит к моей кровати и осторожно садится на край — чертовски сексуально.
Когда я подхожу ближе к ней, замечаю, что ее нижняя губа снова дрожит.
Несмотря на то, что я первоклассный ублюдок, я останавливаюсь и спрашиваю:
— Ты уверена, что хочешь этого, Афина?
— Да. Я, действительно, этого хочу.
Она протягивает руку и хватает меня за пояс. Идеально белыми зубами Афина впивается в свою нижнюю губу, пока расстегивает мои джинсы.
— Откинься.
Есть большая возможность, что если она будет продолжать раздевать меня своим нервным, неуклюжим способом, я взорвусь прямо у нее перед носом. И я не хочу, чтобы ее первый раз начался с этого. Я, наверное, выгляжу нелепо, сбрасывая с себя одежду как можно быстрее, но мне плевать.
Афина забирается на середину кровати, все еще наблюдая за каждым моим движением. Через несколько секунд я забираюсь вслед за ней, раздвигаю ее ноги и подкрадываюсь ближе, чтобы зарыться лицом в ее киску. На вкус и запах она, как вода, которую жаждешь, потерявшись в пустыне. Мягкие стоны вырываются из ее горла, и Афина выгибает спину, толкаясь своим влагалищем мне в лицо.
— Хочешь, чтобы я тебя вылизал?
— Э... если ты этого хочешь? — она садится, и на этот раз страх в ее глазах не возбуждает меня.
— Не волнуйся, малышка, сегодня я собираюсь попробовать своим ртом каждый сантиметр тебя.
— О, — шепчет она.
Сегодня. Но не сейчас. Я бы с удовольствием провел кое-какое время, ублажая ее ртом, но я не думаю, что смогу ждать еще дольше. У нас впереди вся ночь. И завтра, и послезавтра. Потому что, чтоб меня черт побрал, если я когда-нибудь выпущу ее из виду. Ни за что.
Я прокладываю свой путь вверх поцелуями, пока мы не оказываемся нос к носу. Она невероятно красивая вблизи. Моему члену она тоже нравится, потому что он, словно напористый ублюдок, прижимается к ее покрытой кружевом киске. Держите меня семеро, если Афина не трется об него, пытаясь найти освобождение. Я на секунду замираю, от чего мой член не в восторге, чтобы провести большими пальцами по ее щекам.
— Ты в порядке?
Руками она сжимает мои бицепсы, затем скользит по плечам и спине. Каждое прикосновение ее пальцев ко мне обжигает, как язычки пламени.
— Да, — наконец, отвечает Афина.
Почти забыл. Я протягиваю руку, вытягиваю из тумбочки презерватив и надеваю его.
— Ты ведь знаешь, что в первый раз будет больно, да?
Она морщится.
— Да, — Афина изгибает свои сочные губки в дразнящей улыбке. — Не мог бы ты уже трахнуть меня?
Рычание вырывается из моего горла, и я набрасываюсь на ее нахальный рот яростным поцелуем. Рукой скольжу по ее телу и отодвигаю ее трусики в сторону. Афина прерывает наш поцелуй и моргает, глядя на меня.
— Хочешь, чтобы я сняла их?
— Нет. Я собираюсь оставить их себе в виде гребаного трофея.
Она еще раз моргает.
Я не шучу.
Мой член устраивается у ее входа, и я медленно погружаюсь в нее. Я едва вошел в нее кончиком, а она уже напрягается, делая невозможным дальнейшее продвижение. Губами касаюсь ее лба.
— Расслабься, Пирожок. Я пытаюсь быть нежным.
Натянутая улыбка растягивает ее губы.
— Я знаю.
Господи, я нуждаюсь в том, чтобы оказаться внутри нее больше, чем сделать следующий вдох. Даже если мне придется выбивать свой путь. Я не спускаю с нее глаз. Вижу, как боль мелькает на ее лице. Подо мной Афина вздыхает и извивается, раздвигая ноги шире.