— Мне нет оправдания, — продолжила Джилл и прикусила нижнюю губу, будто пыталась держать под контролем свои эмоции. — Я была шокирована, что не оправдывает тех ужасных слов, что я наговорила тебе. Как я обошлась с тобой, — сказала она. Слова стихли, когда по ее щеке скатилась одинокая слеза. — Мне так стыдно.
Тейту пришлось отвести взгляд, потому что, несмотря на то, как она поступила с ним несколько лет назад, видеть ее страдания было тяжелее, чем он ожидал.
Джилл смахнула слезу с щеки и шмыгнула носом.
— А потом еще то воскресенье, когда вы с Логаном приехали к нам домой.
— Я помню, — отвратительные воспоминания того дня на всю жизнь врезались в память, как самое ужасное пережитое им событие. И в тот же день Логан впервые признался ему в любви, и пусть было неидеально, воспоминание об этом позволяло Тейту запихивать остальную часть того дня глубоко в потайные уголки своей души. В самые темные части, куда Тейт никогда не заглядывал. Просто знал, что это место есть.
— Тот день был ужасным, — сказала Джилл.
— Согласен.
— Мама была... ее переполняла ненависть.
Тейт заморгал, но удержался от воспоминаний о женщине, о которой не позволял себе больше думать.
— Она говорила такое, что я не считала возможным в отношении нас. Все это стало таким шоком для нас, что мы просто слепо последовали ее примеру. Я и папа.
«Ага, но папа разыскал меня еще тогда», подумал Тейт. «А ты, блять, где была?» Он стиснул покрепче зубы и уговаривал себя выслушать ее, не слетать с катушек. Она приехала. Она объяснялась. Ну, или пыталась.
— В тот день, когда ты уехал с Логаном, — сказала она так тихо, что Тейт едва не пропустил ее слова. — Ты будто умер.
Тейт поморщился. По щекам Джилл покатилось еще больше слез, она давилась воздухом, а на лице отпечаталось болезненное выражение от собственных слов.
— Он кое-что сказал тогда, перед вашим уходом...
— Кто? — спросил Тейт, не сводя с нее глаз.
«Папа?»
— Логан. — Ты ушел, а он остался среди ненавидящих его людей, но ему было все равно. Я никогда этого не забуду. Он боролся за тебя. Заступался за тебя. Он надеялся, что когда в тот день за обеденным столом мама будет смотреть на опустевшее место, она поймет что натворила и придет в себя.
«Вау... Почему я этого не знал?» А потом вспомнил, как в тот же день попросил Логана оставить его в покое, и, блять, захотел надавать самому себе по роже.
— Я никогда не видела отца таким злым, как в тот день. Когда Логан ушел, папа потребовал, чтобы Диана убиралась вон, а потом просто... сорвался. Сказал маме, что она перешла все границы и как она посмела выставить тебя из дома только потому, что не поняла сделанного тобой выбора. Отец взбесился, и мама прикрыла рот.
Тейт не знал, что ответить на это, поэтому просто отпил свой кофе. Он поморщился от едва теплого напитка и опустил стаканчик обратно на стол.
— После этого все стало отвратительно. Грустно и удручающе. И правда, будто в нашей семье кто-то умер. Мама обвиняла Логана, папа винил ее, а я — всех вокруг. В итоге оказалось, всем было легче не разговаривать друг с другом. Что мы и сделали в дальнейшем.
Тейт знал эту часть истории. Он слишком хорошо помнил, как пытался с ними связаться, но у всех были отключены телефоны. Было понятно, почему они перестали разговаривать с ним, но почему друг с другом?
— А потом нам позвонила Диана, — сказала Джилл, голос ее звучал глухо, слабо напоминая ее собственный. Тейт уставился в точку выше ее плеча, не в состоянии смотреть в глаза сестре на этой части истории, потому что догадывался, что это был за звонок. То самый, который должен был предназначаться Логану. С сообщением о том, что Тейт попал в больницу. Что он умирал. Но вместо этого, об аварии сообщили семье, которая предпочла облегчить себе жизнь и вычеркнуть Тейта из нее. Тот день до сих пор приводил его в бешенство.
— Мама была вне себя, — продолжила Джилл, прерывая его размышления. — Была убеждена, что таким образом Бог возвращал тебя к нам. Снова объединял нас в семью. Мы были там каждый день.
Тейт сжал кулаки на столе, этот разговор все больше разжигал в нем желание что-нибудь разнести.
— Как и Логан. Но вам всем было насрать на это, пока папино чувство вины не заставило его разыскать Логана. Где же тогда был твой стыд, Джилл? Где было твое сострадание, когда Логан торчал в приемном покое и гадал, жив я или умер? — Тейт покачал головой. — Я считал, что ты поймешь, в отличие от всех остальных.
— Знаю, — ответила Джилл, и ей хватило такта опустить глаза. — Даже не могу представить, что ты чувствовал. Что он чувствовал...