Шахта лифта технического обслуживания.
Подъем заставляет меня задыхаться и дрожать, но я держусь на ногах, когда мы выходим в апокалиптический пейзаж верхнего города. Я провела так много последних нескольких дней в страхе, что не уверена, что мое тело боится так же, как и раньше.
Загрязнение атмосферы из других секторов Коринфа окрашивает небо в темный, красновато-оранжевый цвет, и мне становится намного легче различить здания… или где они были раньше. Там, где должны быть небоскребы, я вижу только пустое пространство, а там, где должно быть широкое, зеленое пространство парка появилось массивное, неповоротливое сооружение, которое я никогда раньше не видела. Какое-то мгновение я не была уверена, что выбрала правильный путь, пока не увидела внизу двор «Компании Лару», ярко-зеленую траву, выщелоченную мраком.
Мы на месте. И это сооружение вовсе не здание.
Обломки «Дедала» расположились на фоне пейзажа, как огромный неуклюжий зверь. Его металлическая оболочка была содрана, являя длинные, рваные раны, обнажив провода и трубопроводы, вывалившиеся как внутренности на землю. Скрученные металлические опоры толщиной в метра два, как обломки костей, были вырваны, и теперь они тянутся к небу. Дым все еще поднимается здесь и там, как будто существо еще не совсем мертво, словно оно все еще делает последние, тяжелые вздохи, которые парят в предрассветном воздухе. Он наполовину погрузился в землю, будто бетонные и стальные опоры внизу давали ему не больше сопротивления, чем вода. Будто в любой момент он может снова подняться из глубин.
Невозможно связать этого темного, чудовищного Левиафана, полного зазубренного металла и сожженных химикатов, со сверкающим бальным залом, который возникает в моей памяти, когда я думаю о слове «Дедал». Все, что там произошло… встреча лицом к лицу с Лару, выяснение, кто такой Гидеон, пропавший разлом, новая встреча с Флинном, стрельба в Лили Лару — все это, кажется, случилось с кем-то другим целую жизнь назад. И мысль о том, что кто-то из нас, кто-то вообще был внутри этой штуки, каркаса огромного орбитального корабля, кажется безумной.
Мысль о том, что люди все еще внутри него, раздавленные ударом или задохнувшиеся в вакууме космоса, попавшего внутрь через огромные трещины по борту корабля… немыслима.
Мы стоим в тени служебного лифта, прижавшись к нему и смотрим на огромное существо, распростертое перед нами. Мы вышли на уровень, который когда-то, должно быть, был двумя этажами выше двора. Обломки тянутся от нас вниз по крутому склону. Даже бесстрашная Джубили не собирается спускаться, и когда я оглядываюсь на своих спутников, то вижу две пары широко раскрытых, сверкающих глаз, изучающих обломки.
С огромным усилием я сглатываю, пытаясь прочистить пересохшее горло и нарушить тишину, которая растянулась за последний час, пока мы путешествовали под землей, чтобы незаметно добраться до этого места.
— Мы должны двигаться дальше.
Я изучаю землю между нами и «Дедалом», пытаясь выбрать самый ровный маршрут по разрушенной местности. Земля на мгновение плывет перед глазами, и я, зажмурившись, пытаюсь сморгнуть усталость. Когда я открываю их, она все еще движется, потому что это вовсе не земля.
Оболочки повсюду. Как насекомые, вылезшие из гнезда, они карабкаются по изломанному ландшафту, между нами и прорехами в борту корабля, которые позволят нам проникнуть в «Дедал». Колени почти подкашиваются, когда волна тошноты поднимается к горлу. Если я считала, что страх теряет свою власть надо мной, я ошибалась.
Мои мысли перескакивают на щит-барьер, который соорудил Гидеон, спрятанный под жилетом Флинна. Он может защитить нас от того, чтобы стать одной из них, но он не защитит нас от разрыва на части, как только они нас увидят. Неужели Гидеон и Тарвер вылезли из-под земли за те несколько часов, что я его не видела?
— Как, черт возьми, мы это сделаем? — бормочет Джубили, вторя моим мыслям.
— Нам нужно отвлечь их внимание, — с тяжестью в голосе говорит Флинн, такой же усталый и убитый горем, как и я, при виде этой невыполнимой задачи. — Я бы мог…
— Нет. — Ее голос — это хлопанье дверью, обрывающее идею еще до ее рождения.
Но правда в том, что ни у нее, ни у меня нет лучшей идеи или какой-либо другой идеи. Мы будем окружены прежде, чем успеем пройти четверть пути до места крушения.
В горле пересыхает. Сердце колотится так сильно, что я чувствую как оно стучит в висках, когда новая волна оболочек поднимается на верхушку разрушенного здания слева от нас и начинает спускаться с другой стороны в недавно созданную долину. Их возглавляет блондинка с волосами, собранными в конский хвост. Одной рукой она удерживает равновесие, а другой сжимает что-то черное и прямоугольное.