Он вытаскивает устаревшее кольцо для ключей с настоящим металлическим ключом, который он всовывает в замок, взглянув на меня одной из своих дерзких усмешек. Здесь даже засова нет. Я открываю рот, чтобы выразить протест, указать, что здесь вряд ли безопаснее, чем в моем пентхаусе — по крайней мере, я могла бы настроить оповещение в лифте — когда он проводит меня в подъезд, немногим больше, чем одна из информационных кабин наверху. Стена завешана почтовыми ящиками, хотя если судить по грязи и пыли в углах, никто не живет в этом здании кроме Гидеона, я думаю… годами. Иногда, запечатанные за такими дверьми, забываются целые здания. Гидеон тянется к одному из ящиков и прижимает пальцы к цифровой панели. Раздается щелчок. Крышка почтового ящика отрывает наружу для того, чтобы явить оптический сканер и три разных клавиатуры. Неудивительно, что снаружи все выглядит как дешевая квартира — с такой охраной, как у Гидеона, это будет большой мигающий неоновый знак для всех, у кого есть глаза, что здесь живет кто-то важный. Или кто-то, кому есть что скрывать.
Он прижимает большой палец к одной из клавиатур — замаскированному сканеру отпечатков пальцев — и наклоняется к камере, чтобы просканировать сетчатку глаз.
— Дорогая, я дома, — бормочет он. Распознавание голоса? Или просто Гидеон есть Гидеон? На другой клавиатуре он достаточно быстро вводит цифровой код, но я, стараясь изо всех сил, не успеваю за ним, хотя он и не удосуживается скрыть его от меня. В конце концов, если у меня не будет его большого пальца и глазного яблока — и, возможно, его голосовых связок — я все равно не смогу войти без приглашения.
После веселого звукового сигнала о принятии вся стена лязгает и сдвигается. Гидеон протискивается внутрь и встает боком, что становится видно ведущую вниз металлическую лестницу, подсвеченную тусклыми, мерцающими огнями.
— После вас.
— Прекрасно, — отвечаю я, скрывая свое истинное беспокойство под сарказмом. Лестница ведет в темную, маленькую комнату, обставленную небольшим количеством мебели с завешанной экранами стеной. Оборудование и кресло — одно из тех эргономических вещей сделанных на заказ — на что он явно потратил деньги. Красно-голубой коврик на полу — единственное, что придает этому месту чувство дома. Кровать в углу — немногим больше, чем детская кроватка с перекинутым через нее древним матрасом. Я вздыхаю. — Полагаю, что на тайный дворец здесь мне нечего было надеяться.
— Мне многого не нужно, — отвечает он легкомысленно и совершенно беззаботно. Он прыгает вниз на цементный пол, пропуская последние ступеньки, затем протискивается мимо меня, чтобы наклониться над столом, глядя на свои экраны. Некоторые из них он закрывает, прежде чем я успеваю заметить, что он делает. Другие показывают закодированную тарабарщину, которая для меня ничего не значит. Остальные, похоже, заняты чатами и сайтами заговора. Наверное, у каждого есть какие-то тайный страсти, припрятанные от остальных.
Здесь негде сесть, кроме компьютерного кресла, поэтому я осторожно опускаюсь на край провисающего матраса. По крайней мере, хоть он и древний, но кажется, относительно чистым. Другая сторона комнаты пуста, но потолок полон всяких приспособлений. Я узнаю турник и веревки.
— Так вот где ты тренируешься лазить по шахтам лифтов? — спрашиваю я, сохраняя голос легким. Все еще пытаюсь восстановить равновесие с ним.
Угол рта Гидеона поднимается, когда он отворачивается от экранов компьютера.
— Нет, на самом деле просто тщеславие. Знаешь ли, нужно много работать, чтобы выйти на пик физического совершенства.
— Я бы притворилась, что верю тебе, но у тебя явно не часто бывают девушки. — Изношенный матрас и невзрачный ковер на холодном цементном полу тому пример.
— Подловила, — говорит он, осматривая свое логово, будто никогда раньше его не видел. — Большая часть того, на что я нацелен, изолирована. Никаких подключений к серверам, никаких шансов на удаленный взлом. Приходится наносить визит, если хочешь знать, что там, а это означает, что иногда приходится лазить.
— Получается, ты взламываешь и входишь.
— Ну, как только ты встаешь на этот путь, небольшое проникновение — наименьшая из твоих проблем. Хотя, Ямочки, я специализируюсь на шахтах лифта в особых случаях. Они крутые.
— Я предпочитаю проникать по-своему, а не вламываться.
Гидеон ухмыляется мне, но я замечаю намек на то же напряжение, которое имелось у него в маг-лифте до трущоб.