Выбрать главу

— Обо мне тоже говорили? — не поверила я. — Да не может быть!

Мне-то казалось, что о моем существовании никто и не подозревал. А если кто и знал, так давно забыл.

И вдруг опять мою душу накрыло черной тенью. Конечно же, он все врет, этот смуглолицый красавчик, отдаленно похожий на Киану Ривза. Просто решил по-быстрому склеить меня на вечерок, вот и заливает, не краснея. Оттого и путается, и попадается. Говорил бы правду, так не забыл бы про младшего брата. А то его сначала нет, потом есть…

Не подозревая, что я уже раскусила его, Дэвид, если его действительно звали Дэвидом, принялся с охотой рассказывать, как он слышал разговоры о моем отце и обо мне сначала в публичной библиотеке, потом в книжном магазине, затем в обычном супермаркете… Последнее я еще могла принять, но что он делал в библиотеке?

— Дэвид, а что ты делал в библиотеке?

— Менял книги брата, — ответил он, не моргнув глазом. — Их ведь выдают на определенный срок. Но он успевает все прочитать задолго до окончания этого срока.

— А почему ты меняешь за него книги? Почему он не делает этого сам?

Дэвид посмотрел на меня без улыбки.

— Потому что он не может ходить.

— Ох…

— Эшли, если ты подозреваешь, что я вру…

— Нет, Дэвид! Ты не понял.

— Опять мое лицо, да?

Я сконфуженно пробормотала:

— А что такого с твоим лицом?

— Я с этим уже сто раз сталкивался. Каждая девушка сразу думает: «Да он такой красавчик! Разве с ним можно рассчитывать на что-то серьезное?»

Мне хотелось отрицать и это, но почему-то я призналась:

— Именно так я и подумала. Извини, Дэвид.

У него раздраженно дернулась щека, но сказал он без злобы:

— Ты прощена.

— Я не знала, что это так болезненно для тебя. — Я постаралась перевести разговор на другую тему, но не нашла ничего лучшего, как спросить про его брата.

И тут же испугалась, что причиню этим еще более острую боль, но Дэвид, к моему удивлению, улыбнулся, и все его смуглое лицо так и засветилось.

— Он — классный парень и очень веселый, хотя другой, наверное, раскис бы после такой аварии. Это еще при маме было. Его сбил грузовик, когда он ехал на велосипеде. Это было за городом, и водитель даже не остановился. Крис сам пытался доползти до дому на руках, и этим сделал себе еще хуже. Позвонки сместились.

— И теперь уже ничего не сделаешь?

— Теперь он раскатывает в коляске. Ему это даже нравится, он иногда лихачить пытается.

Я с уважением заметила:

— Мужественный пацан.

Дэвид с гордостью согласился:

— Это да. Хотя иногда, — добавил он, — по ночам я слышу, как он плачет. Каждый плакал бы на его месте, правда? Иногда, в подушку.

— Я бы ревела целыми днями…

— Не думаю, — спокойно возразил Дэвид. — Когда реальность меняется, принимаешь ее очень быстро. Ведь ничего другого не остается.

Я вспомнила:

— Ты собирался заказать еще порцию.

Он отодвинул стакан:

— Расхотелось что-то… Знаешь, у меня есть предложение. Давай возьмем пиццу и пойдем к нам? Я познакомлю тебя с Крисом.

У меня вырвалось:

— Зачем?

— Чтобы ты больше никогда не сомневалась в моих словах, — сказал Дэвид.

И я согласилась.

6

Крис действительно существовал. Я поняла это, едва мы только подошли к маленькому домику, который отделяли от нашего два квартала. Из окна лилась музыка «U2», на что Дэвид сказал с улыбкой, что его брат большой поклонник Боно. Мне сразу же захотелось узнать, что читает этот мальчик, а заодно и сам Дэвид, хотя я уже поняла: отцовских книг я в этом доме не найду.

И ошиблась. Оказалось, что Дэвид просто не стал мне говорить этого сразу, чтобы я не подумала, будто он старается умаслить меня таким образом. Книги моего отца не были демонстративно выстроены в ряд, они искрами проскакивали среди других. Было очевидно, что покупались они в разное время, и уж точно не вчера, чтобы сегодня поразить мое воображение.

А Крис любил научную фантастику. Я увидела у него на столе том Саймака и поняла, что ошибалась, думая, будто никто его уже не читает.

Внешне он здорово походил на старшего брата, те же тонкие черты лица и крепкие плечи — в его возрасте только оттого, что ему приходилось крутить колеса своей коляски. Но в лице Криса, как ни странно, было больше задора и готовности к веселью.

Я подумала, что он о себе переживает куда меньше, чем Дэвид, глаза которого так не искрились. Разве что когда он говорил о своем брате. Мне даже не хотелось представлять, как каждый из них смирился со смертью матери. Что с ней случилось, я боялась спрашивать.