— Ты что, вообще, делать умеешь, а, парень?
— Да все, в принципе, умею, — брякнул Иван.
— Ух, ты, — тесть даже удивится. — Таки все?
— Что не пробовал — разберусь и сделаю. Какие в этом проблемы?
— Никаких, значит? Ну, молодец.
Это тестю явно понравилось. А Иван и не рисовался вовсе, сказал, что думал. Он так жил, всю сознательную жизнь, лет с десяти примерно — разбирался и делал. А кто бы за него разбирался — мать, которой некогда, или отчим, которому чужой пацан в доме был нужен, как собаке пятая нога?
Самый трудный вопрос, который тесть ему задал, был про Нику.
— Ты мне вот что скажи, — Гордиенко сложил пальцы домиком. — Как я понял, это ведь из-за тебя у нас крик стоял и шум, и горе великое. Ты чем младшенькую мою обидел, а, друг? — он опять как бы шутил, но серые глаза из-под густых бровей смотрели остро.
— Шум? Горе?.. — поразился Иван.
Регина ему про это ничего не говорила. Был, значит, и шум. Тогда все даже хуже, чем он думает.
Но объяснять Гордиенко про Нику он не мог! Как бы это выглядело? Сказать отцу: “Ваша дочь достала меня своим вниманием?” Некрасиво это. И потом, какой бы отец с ходу в такое поверил?
Иван не сразу ответил.
— Я ее ничем не обижал, — сказал он очень спокойно. — Совершенно ничем. Просто она сама по себе очень … обидчивая.
— Так, — кивнул Гордиенко, тоже не сразу.
Он смотрел на него, и опять было такое ощущение — как рентген. Но недолго, скоро его глаза смягчились — наверное, сам знал характер своей “младшенькой”.
— Так, — повторил он. — Вы с Ришкой этого, значит, испугались. Дурачье. Ну, ладно. Может, так оно и правда лучше. Кстати, вам деньги нужны? — спросил он еще, — какая-никакая, а все-таки свадьба?
— Не нужны, — отрезал Иван. — У меня есть. Я же говорил.
— Про Север твой? Говорил. Как он тебе, кстати, Север?
— Хорошо. Холодно только.
— Ну, там так и должно быть!
Это был уже конец разговора.
Еще тесть добавил, правда:
— Жаль, конечно, что вы нормально жениться не хотите. Свадьба — это запоминается. И в платье этом с кружавчиками каждой девочке хочется пощеголять, хоть разок-то в жизни. По мне, так женитесь, как хотите, главное, чтобы жили дружно и детей вырастили. Но женщины — они какие? Они важное, бывает, в упор не видят, а из-за какой-нибудь ерунды они могут годами вздыхать, сокрушаться и слезы лить. И ничего с этим не поделаешь — природа у них такая. Может, и правда, стоит вам подождать маленько, да и устроить это дело … по-людски как-нибудь? Мать подключим, она поможет?
Нет уж, ни за что Иван не хотел ждать, ни маленько, ни сколько. Он хотел, чтобы они с Ринкой просыпались по утрам на одной подушке, и до этого осталось каких-нибудь четыре дня. А про ее природу, и про то, что она из-за ерунды, вроде платья с кружавчиками, будет сокрушаться — это же чепуха. Он не поверил. Не станет его любимая из-за этого сокрушаться!
— Смотри, парень, — сказал тесть на прощанье, — обидишь мою Ришку — не сносить тебе головы. Не обижайся, но я еще постараюсь про тебя узнать, что ты мне решил не говорить. У меня и на заводе твоем кое-кто есть, и вообще, подниму старые связи, понял?
Иван не обиделся. Он сказал:
— Узнавайте. Да я и сам… того, кто ее обидит…
Ему нечего было стесняться.
Он правильно сделал, что сходил тогда к тестю. Они как будто заключили свой маленький мужской пакт, и с тех пор всегда с полуслова понимали друг друга. Если сначала у Ивана к Гордиенко только симпатия была, из-за того мимолетного разговора у проходной, то теперь он его зауважал. Они поговорили, договорились, он ему поверил, и не сказал никому ничего, как Иван просил. То, как он с ним разговаривал — это внушало уважение. А если предупредил, что проверять станет, так это нормально, почему же нет, если имеет возможность? Раз дело касается дочки, и ситуация такая, нерядовая, скажем, никакие предосторожности нелишние. Вот если представить, что есть у Ивана дочка, и пришел к нему незнакомый детина и заявил, что он его будущий зять, свадьба через четыре дня, но вы можете не беспокоиться, и вообще, папаша, ваше дело уже сторона, это я так, предупредить пришел, в смысле, из вежливости? Он даже не брался вообразить свою реакцию в этом случае. Так что тестю он очень благодарен. И уважает его и за это тоже.
Нет у него дочки, и хорошо, наверное! С парнями в этом смысле проще. Да с ними во всех смыслах проще! Жаль только, что он у них один, этот парень, а не двое-трое. А может, наоборот, еще как интересно было бы, родись у них и дочка тоже…
Регина сама позвонила в Германию Виталику, потому что не могла ждать, просто не находила себе места. Она спросила про Лару, он ответил — все по старому. То же состояние, что и неделю назад. Но выключать приборы пока не будут. Кажется, никто не верит, что Лара выживет. Муж? Муж надеется. И он, Виталик тоже надеется, конечно. Всегда хочется верить в чудо, хотя большинство верят в то, что чудес не бывает. Он спросил — как дела у нее? Он это так спросил, что было ясно — он совсем не ее дела имеет в виду. А что? Он спрашивал, не снилось ли ей еще чего-нибудь? Нет, совсем ничего. Лара ушла.