По правде говоря, Регина была удивлена и разочарована. Ведь Лара уже ушла — здесь. Значит, она должна вернуться — там. В то, что она ушла без возврата, Регина не могла поверить.
Изменения начались через неделю. Электроника, сторожившая жизнь Лары, тут же зафиксировала это. Еще один день — и сомнений не осталось. Теперь все ждали, когда она очнется. Виталик сдержал слово, он позвонил и сообщил Регине. Он опять спросил, теперь прямо — она ничего не знает? Как там Лара? Регине нечем было его порадовать.
Она теперь жила … нормально. Сама по себе. Это было здорово. Быть только собой — оказывается, ничего нет лучше. С другой стороны, Лары ей как-то стало не хватать. Лариных умений и знаний, тех, которыми она привыкла пользоваться, почти этого не замечая. Так быстро привыкла! Теперь следовало учиться самой, и это еще ничего, но как учиться, если все уверены, что ты это и так знаешь?
Еще ей не хватало собственно Лары, ее голоса рядом, ее поддержки, ненавязчивой или даже навязчивой. Регина переживала за нее, как за близкого человека. Когда еще через два дня Лара вышла, наконец, из комы, Виталик опять позвонил, чтобы сообщить. Регина обрадовалась. Она давно так не радовалась. Как будто какая-то ее часть, ее собственная, могла погибнуть, но выжила.
Виталик сказал еще:
— Ринка, ты представляешь? Она жива! Она теперь окончательно жива! Сделано! Почему, скажи, эти олухи решили, что она не выживет? Ринка, ты молодец, спасибо тебе!
— Я тут при чем?
— Как будто не знаешь. После разговора с тобой я поверил, что она будет жить! А ведь тоже совсем не верил!
Смущаясь, Регина решилась попросить:
— Виталик, пожалуйста, спроси про меня, а? Нет, не сейчас, конечно, попозже, когда она совсем… Ну, когда ей станет лучше, спроси ее просто, она помнит меня, помнит, как мы с ней … разговаривали? Ладно, Виталик?
— Ладно, я спрошу. Конечно, спрошу. А сама не хочешь спросить?
Регина вдруг испугалась.
— Может быть, она не помнит. Скорее всего, не помнит. Нет, лучше не спрашивай!
— Да что ты волнуешься, конечно, я спрошу. Обязательно. Мне самому интересно.
Почему-то к Регине пришла уверенность, что Лара не помнит. Это правильно. Почему правильно? Лара вернулась из почти смерти в жизнь, и теперь будет жить сначала, заново. На этот раз Лара ушла отсюда налегке, и всем от этого только лучше, ей самой — в первую очередь. И не надо ей, придя в себя, все помнить. Этот груз достался одной Регине, ей с ним и справляться. Ларе и так сложно. А Регине…
А Регине, в общем, даже полезно. Пройдет еще немного времени, и вся эта история для нее тоже будет казаться не реальностью, а чем-то другим. Может быть, сном. Она уже казалась бы сном, если бы не вещественные доказательства. Чемодан, который она засунула в угол кладовки — он реален, как ни крути. Телефон, который починили в мастерской, осталась только большая царапина на крышке. Теперь это опять ее телефон. Только “симку” она купила другую, свою. Ее новые вещи, хотя какое это доказательство — новые вещи? Ее новый облик, к которому все поразительно быстро привыкли, а она привыкла к нему, и уже не могла быть прежней. Правда, краситься после ухода Лары она стала все же иначе — другая рука, и оттенки она подобрала другие, Ларины разонравились, но отношение к своему отражению у нее осталось таким же, как при Ларе. И ботинки на высоком каблуке, купленные Ларой, вдруг оказались неудобными, Регина перестала их носить, засунула в самый угол шкафчика. А курсы английского? Она нашла эти курсы, едва вышла на работу. Разве она пошла бы на курсы английского, если бы не Лара? Вопрос — зачем ей английский? Ну, пока просто так. Что потом — конечно, видно будет…
Вероника после отъезда мужа целую неделю жила у родителей, мама иногда звонила по вечерам, вздыхала, рассказывала — Ника, если не готовит на кухне, лежит на диване и смотрит телевизор, все подряд. У нее больной вид и круги под глазами. Еще мама задавала какие-то ненужные вопросы, кружа вокруг да около. Поначалу Регина боялась, что она опять наберется духу и начнет говорить про отношения Регины и Виталика, но нет. Мама шепотом, видимо, прикрывая трубку рукой, сообщила, что Ника собирается разводиться. Теперь, когда Регина знала про Анжелу, она не удивилась. Впрочем, знала ли про Анжелу Вероника? Да это и не важно. Она что-то чувствовала, догадывалась. Но — разводиться с Виталиком? Регина, несмотря ни на что, не могла плохо относиться к Виталику. Пожалуй, в глубине души ей все же не хотелось бы, чтобы Виталик и Вероника развелись…