— Такая спешка, Евгений Петрович? — только и смогла пробормотать потрясенная Регина.
— Так они только что позвонили. Но мы еще вчера предполагали, душенька. Вы где вчера были?
Вот тебе и раз. Ну, что ж, вздыхать некогда — она уселась за стол и принялась за дело.
Вначале все было нормально, она привычно барабанила по клавишам, другой рукой перебирая хрусткие странички.
Пачка накладных подходила к концу, когда окошко калькулятора погасло наполовину. Регина надавила пальцем на его правый верхний угол — иногда это помогало. На этот раз окошко погасло целиком. Не помогли ни нажатия, ни энергичная тряска, ни другие манипуляции — несчастная машинка не подавала признаков жизни.
Она позвонила Жукову, их по совместительству завхозу и попросила новый калькулятор. Жуков поворчал в трубку по стариковски, но это означало ответ положительный. Пока же можно было одолжиться у Леночки.
Леночкиного калькулятора на месте не оказалось — его кто-то уже одолжил. Юлин… Короче говоря, его тоже нет. Есть еще калькулятор начальницы Елены Васильевны, которая в отпуске, но ее ящики запираются на замочки, и сейчас, естественно, заперты.
— Ну, у вас и бардак, — хмыкнула Лара. — Это что-то.
И ладно бы, если бы Чушкин не ехал в Москву сегодня в два!
Регина опять позвонила завхозу, и попросила найти ей хоть какую-нибудь машинку, только побыстрее.
Какая-нибудь машинка нашлась сразу. Жуков сам принес ее Регине, бережно прижимая к груди. Она была совсем древняя на вид, и еще густо обмотана черной изолентой.
— Вот, — сказал Жуков, кряхтя, — от сердца отрываю!
Это именно так и выглядело — Жуков отрывает калькулятор от сердца.
— А свой давай! — велел он. — Я в нем поковыряюсь, будет как новенький.
— Он работает? — спросила Марина с сомнением, принимая от Жукова дар его сердца.
— А как же! — заверил тот. — Как часы! Только здесь вот пальчиком держи.
Рядом кто-то захихикал. Ах, да, это же наверняка Лара.
Красный индикатор “дара сердца” горел, только если прижимать его пальцем. Но тогда невозможно было перебирать накладные. Требовалась лишняя рука, как минимум.
Регина попыталась прижать калькулятор толстым справочником, потом тяжелой карандашницей, потом прищепкой — прищепка сразу сломалась. Наконец она зажала калькулятор между двумя ластиками, а сверху обмотала резинкой, забытый моток которой нашелся в нижнем ящике ее стола. Это оказалось самым удачным решением, и целых пять минут Регина, гордая своей находчивостью, работала нормально.
Через пять минут окошко машинки погасло опять. Конечно, Регина опять потрясла, подергала, и подавила в разных местах. Бесполезно.
Ну и что, ей теперь в столбик считать?..
Жуков на этот раз рассердился.
— Техника в руках дикаря — это булыжник! — воскликнул он плачущим голосом. — Техника в руках женщины — это даже не булыжник. Ну, как же вы, дружочек, ну, как же так?
— Владимир Степанович, дайте мне, пожалуйста, что-нибудь менее историческое! — попросила Регина.
— Так это к Василию Ивановичу.
— Так нет же его.
— А я что сделаю? Он команду даст — я куплю. Не даст — я не куплю.
Вчерашняя волна накатила на Регину — ей захотелось прихлопнуть каким-нибудь толстым фолиантом этого старикашку, от которого один крик, и никакого толку. Но дальше желания дело на этот раз не пошло — все-таки она слыла человеком сдержанным. Она поспешила выйти и прикрыла за собой дверь.
Жуков не виноват. Это его Чапаев так воспитал.
И тут Регина услышала хохот. Почти истерический. Так смеются до колик в животе. А потом, через секунду, она поняла, что вокруг — тихо. Хохот отдавался в ее существе, так, что самой захотелось смеяться. Она отошла к окну кое-как проглотила смех.
Лара.
— Ты меня уморишь, подруга! — всхлипнула Лара. — Такого цирка я давно не видела.
— Помолчи пока, — попросила Регина. — Потом поговорим, мне сейчас некогда.
— Некогда, — согласилась Лара. — И что делать, ты не знаешь. Прими совет — прогони от компьютера дорогого Валеру, и садись работай.
— В смысле?
— Что — в смысле? Ну, попроси его, и все. Тебе же надо?
— Зачем мне его компьютер? Я не умею.
— Что — не умеешь? Послушай, там, на худой конец, калькулятор есть. Посчитаешь.
— М-м-м…
— Все, подруга, больше не слова. На месте разберемся. Ну, иди же, пожалуйста!
Не хотелось бы. Очень не хотелось бы. Но…
— Поможешь? — спросила Регина.