Еще Лара никогда не бывала в церкви, только в кирхе. Она лютеранка. Все правильно, если она Миллер, все сходится. Она сестра Виталика, и немка. Она сейчас в Германии.
— Как там ее Женечка поживает? — спросила Регина.
— А что тебя интересует? — опять удивилась мама. — Как обычно поживает. Работает…
Помедлив, мама вздохнула и добавила:
— Как жаль. Он замечательный человек. Только ему что-то никак не везет в жизни, а человек он замечательный! Но ничего, еще не все потеряно, и на этой Ларисе тоже свет клином не сошелся…
Регина это, кажется, когда-то уже слышала.
Мама взглянула на Виталика, и резко замолчала.
Регина ждала. Но мама молчала. Видимо, она вполне разделяла точку зрения бывшей Лариной свекрови и хотела бы сказать про Лару то, что невежливо говорить при Виталике — брат, как никак.
Им надо поговорить потом.
Однако мама, опять вздохнув, добавила:
— Разошлись. Сейчас это просто. Такая вот современная молодежь — что пожениться, что разбежаться! Раз — и готово, никакой ответственности за семью!
— Тогда причем здесь свет клином, если оба они — безответственная молодежь? — заметила Регина.
— Не они — она! — отрезала мама, уже не глядя на Виталика. — Он бы никогда с ней так не поступил. Ни-ког-да!
Вероника многозначительно хмыкнула, Виталик положил себе еще салата, и тяжело посмотрел на тещу. А папа с неудовольствием взглянул на Регину. Все правильно. Это она все начала.
— Батюшки, а хлеб-то кончился! Пойду, еще нарежу! — и мама ушла, прихватив с собой корзинку из-под хлеба.
— Она свалила за бугор и вышла там замуж за богатого мужика, вот и все! — доверительно сообщила Вероника. — Очень понятное дело, не правда ли? Тем более что ее родители давно уже в Германии, чего ей было тут сидеть, со своим Женечкой?
— Ох, и двинула бы я этой выдре по физиономии, чтобы заткнулась, — тут же отозвалась Лара, и Регинина рука потянулась к тарелке, именно затем, чтобы ею двинуть.
Регина сжала пальцы в кулак.
— А Женечка, вместо того, чтобы погоревать и забыть, все страдает и страдает, и конца этому не видно, — продолжала Вероника. — А зря! Она ведь ему большое одолжение сделала, что ушла.
— Стоп! — Это Виталику надоело слушать, и голос его вопреки обыкновению прозвучал очень даже жестко. — Стоп. Хватит вам. О ней сейчас можно или хорошо, или ничего.
И на Регину он посмотрел так же. Жестко.
— А я ничего плохого и не имела в виду! — парировала Вероника.
— А что такое? — испугалась Регина. — Она жива?..
И тут-то она вспомнила, что ей недавно Иван говорил — про двоюродную сестру Виталика, которая попала в автокатастрофу. Да, вот именно…
У Виталика заиграл телефон, и он, не глядя ни на кого, встал и быстро вышел из комнаты.
— Она пока жива, — объяснила Вероника негромко. — Но через неделю ей собираются выключить систему жизнеобеспечения.
— То есть?..
— Она в коме. Ни жива, и не мертва. Состояние стабильное, то есть стабильно никакое. Нет шансов, понимаешь? Это не может продолжаться вечно — через неделю ее выключат. Так что лучше не говори про нее больше. Виталик и так переживает. Он собрался туда, но у него сейчас на работе трудный процесс. Короче, все сложно, а тут ты еще!
— Извини, я же не знала.
— Теперь знаешь.
— Подожди, — Регина схватила Веронику за рукав. — Разве совсем нет надежды?
И тут же испугалась — ведь Лара все слышит!
— Вот еще неделю и можно надеяться. А ты-то чего так волнуешься, ты ее не знала даже, — удивилась Вероника.
— Ничего, — Регина отодвинулась.
И тут же услышала Лару.
— Не переживай, подруга! — сказала Лара, и в ее голосе была улыбка, грустная, правда. — Мы еще побьем хвостом. Вот только про неделю я не знала. Это хорошо, что мы узнали про неделю.
— Нравится мне твой оптимизм, — пробормотала, не удержалась, Регина. — Он прямо заряжает!
— А что ты хотела? — дернула плечом Вероника.
— Да ничего. Извини, я не тебе. Я просто думаю.
— И давно ты разговариваешь сама с собой? — она покосилась на Ивана.
Тот подложил себе на тарелку еще картошки с курицей, и как будто не обращал на них внимания.
Разъезжались поздно. Мужчины распрощались и вышли раньше, дети тоже. Регина с Вероникой вместе задержались, и вместе потом спускались по лестнице. Регина хотела опять заговорить про Лару и прикидывала, как именно начать, но не потребовалось — начала Вероника.
— Вот ведь дела, да? — сказала сестра, украдкой зевнув. — Стоило уезжать и делать себе красивую жизнь, чтобы врезаться там во что-то, и — все! Это я про Лариску. Здесь бы она не врезалась — у них с Женей машины не было. Кстати, я знакома с ее немецким мужем. Пузатый сорокалетний мужик. Совершенно ничего особенного. Женя, пожалуй, даже приятней.