— За сколько купила?
— Так, сущие копеечки, — усмехнулась Регина.
— С виду хорошенький, не поцарапанный совсем. Он не барахлит, нет?
— Скажи ей, что он вообще не работает, — подсказала Лара ехидно.
— Я тоже хочу эту модель, — продолжала сестра. — Мне Виталик обещал, на день рождения. Правда, уже и поновее есть, так что даже и не знаю…
— Тогда жди. До дня рождения уже немного осталось.
— Только у меня будет черный. Черные лучше выглядят. Элегантнее. Я бы давно купила, но приятно ведь, когда дарят?
— Конечно.
— Кстати, где ты стриглась?
— Не скажу. Это секрет.
— Ты что, серьезно? — сестра удивилась.
— Я серьезно, — отрезала Регина.
Она не собиралась рассказывать про Додика. Решила про себя, что надо как можно меньше смешивать свою собственную жизнь, и ту, в которую втягивает ее Лара. Совсем не смешивать уже не получается, но пусть хоть поменьше!
Да, все верно, она продолжала бояться. Опасаться — так точнее. Мало ли что.
— У тебя есть таблетки от головной боли? Те, что ты маме давала в прошлый раз? — спросила Регина, без особой надежды, впрочем. — Угости, пожалуйста…
Какое-то упрямое сверло грызло висок все настойчивее, хорошо бы от него избавиться, и чтобы выспаться как следует — что-то с Ларой ей не очень спится…
— Посмотрим, — Вероника удивилась, но тут же раскрыла сумочку. — Вот, смотри, одна осталась, тебе как раз.
— Спасибо, — Регина сунула пластиковый флакончик в карман.
Сестры вышли на крыльцо. Джип Виталика сразу требовательно засигналил — конечно, всем уже надоело их дожидаться.
— Кстати, совсем забыла — я тебя поздравляю, сестричка, — быстро сказала Вероника, плотнее заворачиваясь в шубку. — Не придуривайся! Я все понимаю, давно пора, — и побежала к сердитому джипу.
Регина не поняла, о чем это она.
— Он не недалекий, — сказала Лара. — Скорее, наоборот. Он спокойный просто. И мне доверяет. И мне с ним спокойно, легко. Мне хорошо с ним. Это я про Герхарда говорю. Про моего мужа.
Регина молча кивнула.
Дома она сразу выпила таблетку. Импортный препарат, мама его хвалила очень. Действительно, боль отступила почти сразу, и глаза стали слипаться, но это оказалось никак невозможно — сразу лечь спать. Пришлось еще о чем-то разговаривать, отвечать на какие-то вопросы, гладить рубашку — Сережка вспомнил, что завтра ему непременно нужна не водолазка, а рубашка. Сын вообще-то рубашки не любил, но носил их, и даже с галстуком, по тем дням, когда был урок истории — историю вел директор, который в одежде демократии не признавал.
Итак, она погладила рубашку, а потом еще помыла забытую в раковине посуду, отказалась пить с Иваном чай — какой чай так поздно…
Иван шуршал содержимым шкафчика в надежде обнаружить что-нибудь вкусненькое. Напрасно — она точно знала, что ничего там нет. Все вкусненькое, стараниями сладкоежки Сережки, там вообще не могло задержаться надолго, только заводилось, раз — и нету…
Иван нашел в холодильнике сыр, и принялся сооружать бутерброды.
— Эх, и почему не тормознул, пива не купил? — он вздохнул.
Она вяло поинтересовалась:
— Не собираешься спать?
— Какое спать, сегодня бокс.
— Опять ночью? И не лень тебе ждать?
— Шутишь? — удивился он. — Чемпионат мира лень ждать?..
Еще бы! Если чемпионат мира — можно вообще не спать. Зачем спать, если можно посмотреть, как два мужика мутузят друг дружку?
— А ты мне что-то лучшее хочешь предложить?
— Нет, — испугалась она. — Нет, конечно. Спокойной ночи.
— Ага, спасибо тебе большое.
Вот после этого Регина и упала на кровать, нехотя думая о том, что и Сережку надо бы прогнать в постель, иначе ему, соне, не встать завтра в школу. Он ведь тоже сейчас не прочь засесть перед телевизором и дожидаться чемпионата мира!
Она подумала так, потом истово понадеялась на Иваново с Сережкой благоразумие, и заснула.
Сережка не дождался бокса — по всем программам шла редкая скукотища! Он задремал в кресле перед телевизором, и отец растолкал его, и, придерживая за бока, отвел в постель.
Уложив ничего не соображающего сына и прикрыв его одеялом, Иван погасил свет и прикрутил звук у телевизора — смотреть скукотищу ему тоже не хотелось. Он прошел в спальню в жене.
Некоторое время Иван просто смотрел на нее, спящую. Потом осторожно прилег рядом, сунул руку под одеяло и погладил теплое бедро, задержал ладонь на округлом колене, снова погладил ее всю, легко и мягко.