Она пробормотала что-то, но не отмахивалась и не отстранялась. Скорее наоборот.
Ожидание чемпионата мира по боксу могло оказаться приятнее, чем казалось вначале.
Он стал целовать ее, вначале осторожно, еле касаясь губами кожи, потом все требовательнее. Реакцию он ощутил почти сразу — ее губы, ее язык ему отвечали, ее дыхание…
Вот врунья. Притворщица. Опять!
Он перестал осторожничать.
Она упрямо продолжала как будто спать.
И у нее это так здорово получалось! Иван не мог отделаться от странного чувства, что она действительно спит, а он — он делает что-то не совсем правильное и хорошее, и ему, если она проснется, должно быть стыдно.
Смешно. Зачем это ей нужно?
Это было похоже на игру, которая, пожалуй, ему нравилась. Очень нравилась. Просто нет слов…
А потом он тоже заснул, придвинув к себе Регину и прижав ее ногу своим коленом, и пальцы руки у него тоже как-то сами собой переплелись с ее пальцами. И это было отлично — засыпать так.
А решающий поединок на звание чемпиона мира по боксу среди тяжеловесов начался и окончился. Ничего, будут другие.
На следующее утро Регина вышла из дома катастрофически поздно. Из-за Лары, конечно! Все, все у нее теперь — из-за Лары…
Нет, если честно — не только из-за нее. Она и сама была виновата. Сама, совершенно добровольно, Регина позволила Ларе повозиться со своим лицом, немножко, совсем чуть-чуть кое-где подкрасить, обмахнуть кисточкой с пудрой…
Было интересно. Что можно сделать с ее лицом не так, как это делает по утрам она сама?
Странное ощущение, очень странное. Вроде бы Регина сама все делает, и вроде бы не сама — тонкая грань, такая тонкая, что временами теряется. Ее руки — значит, сама? Но она понятия не имеет, что делает — значит, не сама? Но можно ведь и самой делать что-то просто так, по наитию, не задумываясь? Иногда она угадывает движения Лары, и специально навязывает ей свои, Лара досадливо вздыхает — не мешай, а?
Это интересно — смотреть в зеркало на себя, необычную, как будто даже незнакомую. И перебирать в шкафу одежду, решительно откладывать в сторону свое ежедневное, привычное и удобное — почему?
— Да не идет тебе! — отрезала Лара. — Скука зеленая. Ну, поверь портнихе — не идет! Давай попробуем что-нибудь еще?
— Да что, например?
— Вон те брюки?
— Я в них давно не влезаю.
— Так выбрось. А это у нас что такое?..
Регина говорит с Ларой шепотом, еле-еле слышно — одними губами, Лара действительно слышит, если даже совсем беззвучно. Иногда Регина забывается и начинает говорить громче, но тут же испуганно спохватывается, потому что Иван здесь, в двух шагах. Иван спит, его и из пушки не разбудишь, когда он спит, но все же…
Сережка уже ушел в школу, а Иван еще спал, накрывшись с головой. Он заворочался, потянулся за телефоном — посмотреть время.
Удивился лениво:
— Ты, что, мать, выходная сегодня?
— Нет, конечно, уже ухожу! — бросила она резко.
А он, проснувшись, захотел крепко стиснуть ее и чмокнуть в щечку, и шепнуть на ушко, что она вчера была чудесной, замечательной, и так далее, и тому подобное.
Помолчав чуть-чуть, он спросил удивленно и уже не лениво:
— А почему ты злая?
Очень заинтересованно так спросил.
Не успев ничего подумать, она ответила честно:
— Не надо меня так называть. Мне не нравится. Это Сереже можно, а не тебе. Хорошо?
Он опять удивился.
— Ага. Хорошо. Могла бы раньше сказать, что не нравится. Или тебе только что разонравилось?
— Какая разница? Не зови меня так, и все.
— Понял, — согласился он.
Ничего он не понял, но учел. И тоже слегка разозлился — что за дела?..
— Тогда напиши мне, как можно тебя называть, и оставь на столе, я потом выучу.
— Вань. Пожалуйста…
Она посмотрела — виновато, ласково, нежно. И каменное сердце бы не выдержало. А у него оно и не каменное даже. И ему опять захотелось затащить ее под одеяло…
Регина решительно захлопнула гардероб — некогда, она и так опаздывает!
На лице вроде бы все прилично, неярко — сойдет. А одежда подкачала — Регина оказалась облаченной в тесные старые джинсы, в одном месте, около колена, протертые почти до дырки, и в тонкий полувер. Полувер этот она купила в прошлом году во время отпуска с такой скидкой, что устоять было невозможно. Нет, Регине он нравился. Он был красивый, с разрезами и шнуровками в некоторых местах, и выглядел легкомысленно. На работу такое нельзя.
Ужас, в общем!
— Нормально, — заключила Лара, оглядев ее в большом зеркале. — Во всем этом что-то есть. Ты похожа на интересную женщину, а не на офисную крысу!