— На ко-о-го? — изумилась Регина, опять громче, чем следовало.
— Тише ты! Я говорю, тебе идет. Только перестань кривляться, как будто съела что-то противное. Улыбайся! Ну?..
— Пока, Вань, я опаздываю, — крикнула Регина, хватая с вешалки куртку и сумочку, и захлопывая за собой дверь.
И почему эта Лара так на нее влияет? Уже втравила в кучу неприятностей! Никогда бы Регине не пришло в голову рыться в гардеробе в поисках непонятно чего! Она просто влезла бы в свой обычный костюм и пошла на работу.
Нельзя так поддаваться Ларе!
Застегивалась она, когда бежала вниз по лестнице. Когда она последний раз бегала по лестнице? Очень, очень давно.
И вот ведь странно — ей приятно оказалось опаздывать и бежать по лестнице. Это не должно быть приятно. Это должно ее очень нервировать. Она никогда не опаздывает, вообще никогда!
А ей нравится!
И ничего удивительного. Она же с ума сошла, так?
И эти джинсы! Чапаев столько раз прилюдно отчитывал Юлю — нельзя на работу в джинсах приходить, это вам не дискотека. Юля расстраивалась до слез. Но Чапаев победил — Юля больше не носит джинсы на работу.
Чапаева сегодня не будет, он только завтра вернется, а то и послезавтра, если повезет. И хорошо. Потому что если ей сделают замечание по поводу штанов, она…
А что, собственно, она сделает? Со стыда сгорит? Ничего подобного. Что не сгорит — это уж точно.
Вот что — по поводу брюк Чапаев не сделает ей замечание. Совершенно точно не сделает. Она — не Юля.
Странно, очень странно. Невероятно просто. Регина вдруг поняла, что ей очень, очень хочется поругаться с Чапаевым. Вот именно — поругаться, громко так, с удовольствием, чтобы весь этаж слышал. Это будет как приятная щекотка для всех ее нервишек, сверху донизу. Как жесткое полотенце после душа — приятно и тонизирует.
Нет, так же нельзя, нельзя!
И еще Регина подумала, что никогда ее положение на работе не было таким шатким. Ее, в конце концов, просто уволят. За — как это сказать?..
За неадекватное поведение на рабочем месте, вот за что.
Потому что нормальным женщинам, бухгалтерам с таким стажем, обычно не хочется ругаться с начальником и, к примеру, бить посуду у него в кабинете. Это может плохо кончиться, и ее уволят.
Как здорово. Можно будет на работу не ходить. Надоело каждый день ходить на работу!
Тогда проще не ждать, пока уволят, а самой уволиться.
Но это же никак невозможно!
— Лара, прекрати, — попросила Регина.
— А что я делаю?..
— Ты на меня плохо влияешь.
— Как это? Я не нарочно. А что такое, собственно?
Куда подевались маршрутки, почему ни одной нет, когда она опаздывает?!
— Подруга, давай идти помедленнее? — попросила Лара. — Я уже запыхалась.
— Ты? Запыхалась?!
— Короче, давай помедленнее? Тебе, что, за опоздание двойку поставят? Леночка вон вообще никогда вовремя не приходит.
— Ей ребенка надо в садик отвозить, — возразила Регина. — И вообще, Леночка — это особый случай.
Она все же замедлила шаг. Действительно, не бежать же по улице? Хорошее настроение продолжалось.
— Может быть, тебе тоже иногда что-нибудь надо? — резонно заметила Лара. — Ну, не огорчайся, прикид на завтра подберем заранее. Зайдем в магазин.
— Ну, уж нет…
— Опять “нет”? Ох, и тяжело с тобой. У нас куча денег, понимаешь? У тебя в сумке лежит куча денег. В боковом кармашке.
Ну, конечно. Пластиковая карточка.
Регина вдруг вспомнила, что забыла добавить денег в кошелек, а сегодня ей надо купить курицу, и еще чего-нибудь.
Занять у Лары на курицу? Ха и еще раз ха!
Лара как будто мысли прочла.
— Я хочу пастурмы, — сказала она мечтательно. — С ржаным хлебом. Купим пастурмы? И еще, знаешь что? Когда ты нормально выглядишь, я тоже чувствую себя … нормально. Пожалуйста, подруга.
— Хотелось бы посмотреть, как нормально выглядишь ты.
— Может, и познакомимся еще. А может быть, и нет. Надеюсь, наш занятой Виталик сумеет вырваться через неделю на мои похороны.
— Ты поправишься, — заявила Регина уверенно.
Потому что больным всегда такое говорят, даже если доподлинно известно, что данный конкретный больной не поправится ни в коем случае. Просто так надо — чтобы была вера, потому что вера творит чудеса!
Подумав так, Регина почувствовала себя плохо, примерно как если бы в груди у нее вдруг очутился тяжеленький, с кулак, и очень холодный свинцовый шарик. Как будто через неделю будут не Ларины, а ее собственные похороны.
Вера нужна, конечно, но иногда она и не творит чудеса.