— Ого. Разбираешься, — он улыбнулся. — Ты детективы читаешь?
— Конечно. Как же мне еще разнообразить жизнь?
— Значит, так. Я все выясню. Его найдут, не беспокойся. Это наверняка будет несложно. Поняла?
— Хорошо! — Регина вздохнула. — А как? Как найдешь?
— Секрет фирмы. Не смотри телевизор, это вредно.
— А когда? — Регина потерла виски пальцами.
Воздух вокруг стал сухим и тяжелым. Что это с ней?
Опять Лара. Ее эмоции.
— В недельку уложусь, — пообещал Веснин спокойно.
— Нет, нужно быстрее. Через неделю будет поздно.
— Так. Это еще что за новости?
Регина совсем смешалась. Что сказать?
Она сказала почти правду:
— Моя подруга была за ним замужем. Сейчас она умирает. Сережа, Женю необходимо найти до конца этой недели, вот и все. Он нужен ей. Я не знаю, Сережа, но…
— Да, сестра Виталия, — Сергей кивнул. — Мне Иван про нее говорил. Она будет жить до воскресенья включительно.
Здесь Регина могла бы удивиться. Иван? Сказал ему про Лару? Зачем? Зачем ему было вообще кому-нибудь про нее говорить?!
Она и удивилась, конечно, но не слишком. Мало ли что можно рассказать старому другу так, между делом.
— Но он не говорил мне, что это хоть как-то касается тебя. И мне совершенно неясно — зачем женщине в бессознательном состоянии бывший муж? К тому же женщина эта — далеко, не в России, я правильно понял?
— Она мне снится каждую ночь. Я разговариваю с ней во сне.
— Оп-ля. Приехали, — Сергей уставился на Регину в полнейшем изумлении. — Ты не шутишь, я надеюсь?
— Нет.
— И что нужно этой даме из твоего сна?
— У нее какое-то личное дело… к Жене.
— Какое именно?
— Я пока не знаю.
— Рин, — помедлив, он осторожно взял ее за руку. — Сон — это сон. Ты ведь сама все понимаешь, да? Нет у нее никакого дела к Жене. Я знаю хорошего врача, договориться, чтобы он тебя принял?
— Нет, — она отшатнулась.
Взгляд его вдруг потеплел, он взял ее руки в свои и ласково пожал.
— Хорошо. Я тебе его найду. Не беспокойся ни о чем, ладно? Постараюсь быстрее, но тут уж — как получится.
— Правда, ты поможешь? И ничего не скажешь Ване?
— Конечно, нет. Как хочешь. Ринка, ты говоришь — каждую ночь? А ты можешь влиять на свои сны? Я хочу сказать — ты осмысленно разговариваешь с… ней?
— Не поняла тебя. Впрочем, нет, поняла. Нет, не осмысленно. Я просто смотрю сон.
Ей вдруг легко стало врать. Теперь это получалось само собой.
Он сказал:
— Мне книга попадалась, про это. Найду — принесу. Впрочем, ладно. Ты не волнуйся.
— Я уже не волнуюсь, Сереж.
— Вот и умница.
Она вспомнила — это с больными не спорят. С ними надо соглашаться. Он больше ей не верит, и относиться к ней нормально он тоже больше не будет.
Что она наделала? Ведь знала же, знала, что — нельзя! Надо было — самой!
Она опять все испортила. Нельзя было расслабляться. Следовало пошевелить мозгами, придумать, как другим способом убедить Сережку помочь ей, а откровенничать было нельзя.
Веснин сказал:
— Если тебя что-то, скажем, напугает, в этом твоем сне, звони мне, хоть ночью, поняла? А Хижанского я верну тебе в целости и сохранности.
Она даже смогла улыбнуться:
— Вернешь? У меня никогда его не было, Сереж.
Он рассмеялся, пальцем щелкнул себя по лбу.
— Балда я. Хотел сказать, верну его любимой матушке.
Когда они с Сережей распрощались, Лара с ехидным смешком спросила:
— И ты по-прежнему утверждаешь, что ничего у тебя с ним не было?
— Ты мне надоела, проницательная моя, — рассердилась Регина. — Повторяю, не было!
— Совсем? Ну, ладно…
Не было, было… Ну, было. Только было так мало, что правильнее сказать — не было. Еще до Вани. Никакого звездопада, и искр между ними тоже, кажется, не проскакивало. Встречались, недолго. Ходили куда-то вместе. Даже стало появляться у Регины ощущение, что она попадает под влияние этого незаурядного парня, он обаятелен был необычайно, да и сейчас таким остался. Но она в него не влюблялась. Плыла по течению. А когда внезапно все прекратилось, Регина обиделась. Нельзя ведь вот так, взять и пропасть куда-то, ничего не объяснив, даже “до свидания” не сказав? Потом все выяснилось, правда. Про это как сказать — было? Или не было?..
И хорошо, что не было. Потому что потом Ваня появился, и вот с ним-то получилось так, что казалось — все было дорогой вот сюда, но само по себе оно, ее прошлое, неважно, как придорожные столбы!
Это сейчас ей никак, а ведь она была так счастлива. Да, впрочем, она и сейчас счастлива, наверное…