Спустя пятнадцать минут, Петр Николаевич открыл дверь балкона. Сергей не дал ему сказать, шикнув и прижав палец к губам. С пальцем у губ он вполз на корточках обратно. Губы его посинели, и он крупно дрожал от зимнего мороза. Поскорее закрыв балконную дверь, Петр Николаевич спросил, куда тот дел окурки.
— Конечно же, я сложил их в карман. Не буду же я выбрасывать их с балкона! Они бы сразу меня вычислили, если бы я так сделал.
— Кто они?
— Ну, они. Это тяжело объяснить. Они объявились три месяца назад. Просто я, идиот, не придал значения. Теперь они взялись за меня всерьез. Их двое, один пониже ростом, другой повыше. У них все время разные обличия. Продавцы, патруль в метро, два моих новых соседа-педика. Они часто выглядели несуразно и смешно. На самом деле, они ужасны. Я точно не знаю, чего они хотят. Возможно, они просто запугивают меня за то, что я… такой. Думаю только о сексе и радовался смерти мамы. А может быть, они ее и прикончили, — в этот момент он перешел с нервного монолога на истерику; сквозь сдавленные рыдания он прошептал: — Это какой-то кошмар, я не могу так жить. Их лица, самое ужасное, их лица, они, они постепенно снимают маски. За ними чудовища. Их лица не настоящие, не настоящие, понимаете, они размываются, повисают в пространстве. Вместо голов у них что-то другое, но они скрывают от всех. Я уже почти могу рассмотреть. Но я не хочу это видеть, не хочу — какое-то время он раскачивался взад-вперед, сидя на корточках, потом судорожно достал пачку сигарет, уронил ее несколько раз. Наконец достал сигарету и закурил.
— Здесь нельзя курить, потушите немедленно, — сказал Петр Николаевич шепотом, хотя хотел в полный голос.
— А мне плевать, — Сергей вдруг вскочил и надвинулся на Петра Николаевича, глядя ему в глаза. Этот новый, ровный взгляд полностью поменял его образ. — Я, возможно, уже труп. Они меня, скорее всего, больше не отпустят. Мне нечего терять. И я не буду делать в штаны перед жалким психологом. Захочу и буду курить здесь, захочу и затушу этот чертов бычок об твой…
У Петра Николаевича сработали рефлексы. Сергей только начал поднимать руку, чтобы взять сигарету изо рта, и сразу получил кулаком в солнечное сплетение. Он отлетел к стене и сполз на пол, бледнея на глазах. «Только бы не сдох», — взмолился Петр Николаевич. Это была почти неотъемлемая мысль в таких ситуациях. Противники Петра Николаевича, действительно, раза два чуть не отправлялись на тот свет. Он так и не научился толком соизмерять силу удара. Он думал о силе удара вплоть до последней грани конфликта. Но перейдя черту, Петр Николаевич терял над собой контроль. И когда он участвовал в «боях без правил» — тоже же самое. Давали свисток, потом он мало чего помнил, а потом вдруг видел поверженного противника, недоумевал, как же все это произошло, и молился: «Только бы не сдох».
Пока Петр Николаевич ходил за водой, Сергей очнулся и наблевал на ковролин.
— Попробуешь тут курить — получишь еще, — сказал Петр Николаевич и пошел за шваброй и пылесосом.
Он держал наготове все средства на такой случай, в том числе пылесос для влажной уборки. Рвота клиентов во время тьюнинга не была редкостью. Некоторые даже делали в штаны. В группе риска была примерно половина клиентов — все те, кому часто снятся сны, кто может вызывать перед глазами цветные образы и кто погружается в тьюнинг с головой.
Пока он убирался, Сергей лежал, растянувшись на полу, и ошалело глядел в потолок.
— Послушайте, вы действительно решаете проблемы людей? — спросил он наконец. — Вы не шарлатан? Признайтесь мне, я не потребую денег назад и никому не скажу.
— Разумеется, помогаю. Но какая разница. Вряд ли мы с вами продолжим занятия.
— Как раз наоборот. Я очень хочу продолжить. И я хочу поменять список целей.
Петр Николаевич посмотрел на часы:
— Хорошо. У вас осталось чуть больше часа. Еще минут десять я буду пылесосить.
Пока что умойтесь и попейте воды.
Сергей зачеркнул свою старую цель, порвал листок и попросил новый. На нем он написал: «Хочу навсегда избавиться от двоих, которые меня преследуют».
Поведение Сергея в тьюнинге изменилось кардинально. Стоило ему закрыть глаза, как начали подрагивать веки: по наблюдениям Петра Николаевича, признак того, что человек готов к настоящему погружению в тьюнинг. Он не успел сформулировать первый запрос, а Сергея уже потянуло в какой-то случай. Его «засасывало» в какое-то место под водой, поросшее гигантскими кораллами, между их ветвями он то и дело видел размытые тени, и они вызывали ужас. «Снова, вон она слева, — вскрикивал он, подпрыгивая в кресле и поворачивая голову. — Мне надо бежать отсюда, вытащите меня отсюда!». Вся сцена была буквально пропитана страхом. Вариант: «встаньте с тем, чего вы боитесь лицом к лицу» привел только к тому, что Сергей стал молча мотать головой. Описанная Бубардом метода начинала впервые за десять лет работать так, как изложена. Петр Николаевич вспомнил вдруг, что в одном из курсов для тьюнеров было сказано: «Если эмоциональный фон дривена 25 % (страх), ни в коем случае не просите его встать со страхом лицом к лицу. Это вытолкнет его на внешнюю ленту времени (за пределами текущей жизни) и вызовет у него субъективное чувство, что время свернулось в точку.