В настоящих кафе, где цены были в десять раз больше, школьники чувствовали себя обязанными делать заказ, как, например, в сетевом кафе «Коффин-хауз», которое стильной обстановкой нагоняло на них благоговейный страх, и навязчивые официантки, требующие заказа каждые три минуты, принуждали их убегать, «пока ничего не случилось». В некоторых местах, с обстановкой гораздо более убогой, охрана делала предупреждение на входе, что посетители обязаны взять хотя бы один напиток, а если хотят сидеть долго, то два. В таких местах подавали только пиво, фисташки и водку, и все стоило начиная от ста рублей.
Понятно, что эти варианты были для школьников неприемлемы. Тем временем, им требовалось общение вне стен школы и вне скучных дней рождения под надзором родителей с непременным тортом, плотным запахом носок и толкотней вокруг единственного компьютера, ради игры, в которую каждый может поиграть дома, сколько ему хочется, без дергания за руки и криков «нет, не так, дай лучше я». Им нужен был свободный дрейф, обещающий знакомства, риски и проверку смелости. Их толкало к этому половое созревание, они тренировали в себе адекватность и способность быть привлекательными. Когда на улице было тепло, к их услугам было множество мест: подходил любой двор, любой парк и любая скамейка. В зимние морозы у них было только две альтернативы: подъезды и кондитерская. Школьники, достаточно общительные, но недостаточно дворовые по характеру, наводняли кондитерскую, так что ее кафельный пол всегда покрывали лужи с комьями коричневого снега.
В основном, сюда приходили девочки. Для многих их сверстников-мальчиков вызов, бросаемый половым созреванием, был слишком болезненным, и они предпочитали заменители: тренировку однополых стайных отношений, либо уход в компьютерный мир.
Ко времени знакомства с кафетерием-кондитерской, Сергея так люто одолевала похоть, что он перестал воспринимать вещи здраво. С искренней надеждой хватался он за иллюзорные возможности, к коим относилось массовое кормление восьмиклассниц эклерами.
Его отрезвил вызов в прокуратуру для беседы. Как выяснилось, в Солнцево последние недели действовал маньяк. Он насиловал и убивал девочек тринадцати-шестнадцати лет. Кондитерская, по понятным причинам, была поставлена под наблюдение. Сергей оказался единственным взрослым мужчиной, регулярно посещающим это место. Его стали проверять по датам и времени смерти жертв маньяка. У него, однако, оказалось железное алиби на работе. Следователь вежливо извинился перед ним и оставил свою визитку с просьбой позвонить, если Сергей что-нибудь узнает.
Следующие недели Сергей отодвинул свое половое влечение в дальний угол, предавшись паническому страху перед несправедливым правосудием, который не давал спать ночами. Перспектива тюрьмы казалась ему вполне реальной. Он думал, что если будет осужден на срок в тюрьме, то покончит с собой. Чтобы не привлекать лишнего внимания, он проработал в провайдере еще месяц (им стали недовольны, потому что у него все валилось из рук). После месяца он уволился, переехал к маме и пунктуально поставил об этом в известность следователя прокуратуры. Тот поблагодарил за звонок и сообщил, что маньяка изловили за неделю до этого, и больше в Солнцево бояться нечего.
«К тому же, мальчиков он не трогал, так что вам бояться нечего», — позволил себе шутку следователь. Сергей спросил, кто же оказался убийцей. «А вы поверите мне, когда я скажу?», — спросил следователь. «Как я могу не поверить следователю прокуратуры?» — подхалимски ответил Сергей. Хмыкнув, следователь сообщил, что это была пятидесятилетняя школьная учительница, убивавшая девочек, внешне похожих на ее пятнадцатилетнюю дочь. Дочь погибла под колесами грузовика за месяц до начала убийств. Прежде чем убить, пожилая дама насиловала их самодельным деревянным фаллоимитатором, на который надевала несколько презервативов.
Сергей даже не подумал возвращаться в Солнцево и снова устраиваться работать в провайдер. Его вылазка в самостоятельную жизнь потерпела крах, получился позорный фарс. Работа выпила из него соки, съемная квартира не оправдала ожиданий насчет секса, один раз его сильно избили, страх перед прокуратурой расстроил его нервы до бессонницы и запоров. Ко всему прочему, его грызла жгучая ненависть к девочкам из Солнцево, особенно школьницам, и если бы он остался и продолжал в том же духе, он бы и сам запросто превратился в серийного убийцу. А еще он соскучился по вкусной маминой еде.