Он колебался, собираясь с духом для побега, когда ему вспомнилось старое предостережение отца. Отец осуждал его увлечения «сектами», как он это называл, и считал, что все «психологи, астрологи и прочая шушера» являются гомосексуальными педофилами и только поэтому выбирают себе такое призвание. Олег ни в коем случае не мог предположить такую склонность у Петра Николаевича, но вот у этих двоих, Дмитрия и Леши — вполне. Ему вдруг представилось, как его привозят на квартиру, где «свежего мяса» ждет с нетерпением дюжина педерастов. Его приковывают к батарее и имеют до самого утра с короткими перерывами, а потом отпускают. Он враскоряку бредет к метро, понимая, что ни в коем случае нельзя подавать жалобу в милицию, и мучительно думая о том, каков шанс, что кто-то из педерастов был вич-инфицированным.
У него уже был в жизни эпизод ужаса перед заражением. В феврале десятого класса, ровно год назад, он решил переломить линию своего домоседства, депрессии, изоляции и постоянных ангин. Тогда он еще не общался с Петром Николаевичем и не знал, что тьюнинг — единственный способ избавиться от болезненности. Он думал, что для прекращения болезней достаточно зарядки и спорта, и решил начать кататься на лыжах, потому что жил рядом с лесопарком. Он нашел по телефонному справочнику центры проката лыж (по Интернету он искать не стал, думая, что реклама в Интернете гарантирует, что фирма будет намного дороже), выбрал ближайший и взял за сто рублей в месяц с залогом шестьсот советские деревянные лыжи. В первую же поездку одна лыжа наехала на древесный сучок и треснула поперек, по шву склейки. Олег вернулся домой пешком, очистил трещину от снега, высушил феном, обезжирил спиртом и заклеил клеем-моментом. Но после пары поездок клей поддался. Олег снова высушил их, но не только посадил на клей, а еще обмотал скотчем. Он не знал, насколько конструкция крепка, и взял скотч и нож с собой. Наклеенная на лыжу лента быстро сбилась, он остановился, и стал обматывать лыжу заново. Лента не прилипала к влажной от снега лыже, в раздражении он резко отсек намотанный кусок скотча и задел палец. Из косого пореза хлынула кровь, и Олег с ужасом подумал, что находится посреди грязного парка, лезвие его ножа не обработано спиртом, а лыжи, которые он трогал, до него побывали в сотне рук. Ему нечем было остановить кровь, и он сначала подсушил рану рукавом свитера, а потом плотно замотал палец скотчем. Он чувствовал, что домой ехать нельзя, потому что это будет безоговорочным поражением, и он тогда больше никогда не пойдет кататься на лыжах. С ощущением: «Я настоящий мужик, я герой, я не сдаюсь, несмотря на раны», — он продолжил кататься, поминутно отгоняя мысли о возможном заражении. Ему представлялось два варианта — столбняк, который развивается от попадания грязи в глубокую, лишенную доступа кислорода рану, и вич, про который он знал, что он передается через кровь. Он изматывал себя лыжами, глубоко дыша и жмурясь от твердых крупинок снега. Его переполняло чувство трагизма: «Герой продолжает дышать полной грудью, несмотря на то, что уже обречен». Придя домой, он долго промывал рану, обрабатывал ее спиртом и залил йодом так, что сожгло кожу. В следующие дни он прочитал все доступное про вич и понял, что заразиться таким образом все-таки не мог.
Итак, еще сидя в машине, Олег предположил вариант с групповым изнасилованием и больше не мешкал. Он вылез из машины и хотел уже бежать, когда увидел Лешу с Дмитрием на выходе из магазина. «Да нет, не помогай, мы донесем», — крикнул Дмитрий. Олега словно парализовало. Он стоял и наблюдал, как они грузят в багажник два ящика пива, шесть бутылок водки и пакеты с едой. «Да садись, чего встал?» — бросил Дмитрий. Олегу в тоне голоса послышалось раздражение, и он решил, что за время в гараже и магазине Леша настроил Дмитрия против него. «Как обычно, думаешь купить хавки на косарь, покупаешь на три», — пожаловался Леша, заводя машину — «Не говори, особенно в супермаркете, — поддержал Дмитрий. — Наберешь в тележку всякой хуйни, домой придешь и думаешь, чё с этим делать?!»
Они доехали до конца дома, завернули во дворы и остановились у подъезда пятиэтажки. «Все, Олег, приехали. Сейчас будешь помогать». Его нагрузили пакетами с едой, взяли алкоголь и вошли в подъезд. Квартира Леши была на первом этаже. В узкой прихожей было не развернуться. Они повесили куртки на полупустую вешалку. Пока они ставили в холодильник водку и часть пива, Олег осмотрелся. Квартира была однокомнатная, паркет затерт местами до того, что побелел, и от него отшелушивались волокна. Одна стена комнаты, вдоль которой стояла софа, была завешана громадным ворсистым ковром с изображением тигра в прыжке. Вдоль другой стены стоял шкаф, кресло и компьютерный столик у окна, с полудюжиной чашек вокруг монитора. Из каждой торчала чайная ложка, из одной даже две. Окно закрывали плотные брусничного цвета шторы, лампа была в красном картонном абажуре. Дмитрий отпихнул в сторону Олега и включил свет, все предметы в комнате залило кровавым.