Два дня назад, я понимаю, у вас была лихорадка и бред, это не в счет. Но теперь-то вы поправляетесь. Голова хорошо должна работать. А вы? Физкультурой стали заниматься без разрешения, с медсестрой спорили. Вам же вредна сейчас нагрузка. Побеспокоите почки, начнутся осложнения» — «Вы не понимаете, — сказал Петр Николаевич. — Я этим упражнением заживил себе поджелудочную железу в юности. Оно восстанавливает поврежденные органы. Я с ним гораздо быстрее вылечусь!» — «А вот насчет поджелудочной железы, я хотел с вами поговорить отдельно, — сказал врач. — Вам операцию делали, когда случился разрыв?» — «Нет, не было операции. И с позвоночником не было операции, когда мне позвонок сломали. Это в армии было, там с медициной плохо. Сам кое-как оклемался» — «Но вы же лежали в лечебке?» — «Ну, да!»
— «Это врач тогда поставил вам диагноз, насчет разрыва и перелома?» — «Да. А потом, уже после армии, у меня нашли туберкулез позвоночника, и сказали, что долго не проживу. Ну я и стал сам лечиться. И вылечился, кажется» — «Значит, кажется, вылечились, — задумчиво протянул врач. — На рентгене никаких следов от ваших увечий нет». Врач помолчал и добавил: «Видите ли, над вами тогда глупо подшутили и рассказали вам небылиц. Дело в том, что без операции при разрыве поджелудочной не обойтись. А вы говорите, вам операцию не делали. Даже с операцией, летальный исход бывает в сорока процентах случаев, а уж лечебная физкультура точно не помогает, я вам гарантирую. То же самое с позвоночником. То что вы говорите — очень серьезная травма, были бы следы на рентгене» — «Но я же говорю вам, доктор! — Петр Николаевич стал терять терпение и повышать голос. — Я самостоятельно вылечился, по собственной системе. Знаете, как мне плохо было тогда? Просыпаюсь утром, и все болит. А я через боль, через слезы — утреннюю пробежку и упражнение с ремнем по полдня, пока не упаду от усталости» — «Я вам охотно верю, — сказал врач нейтрально, глядя в окно. — Про ваше упорство и все остальное. Но лечились вы все-таки от чего-то другого. Надо полагать, от гастрита и искривления позвоночника. А врачи вас обманули. И лучше бы вам с этим согласиться, потому что иначе остается вариант похуже. Иначе получается, вы все это выдумали. И настаиваете на своих бредовых, — это медицинский термин, поймите меня правильно, — на своих бредовых утверждениях. Это может дать нам основания отправить вас в соседний корпус для беседы с психиатром, вы меня понимаете? И, наблюдая вас эти дни, я могу вам обещать: что-то он у вас найдет, если вы, конечно, не симулируете. Но я надеюсь, что вы все-таки адекватный человек и просто… так сказать, играетесь. И я надеюсь, что вы будете вести себя тихо, откажетесь от странных упражнений у всех на виду, будете слушаться медсестру и не станете ни с кем обсуждать ваши страшные болезни и чудесные исцеления. Ни нам, ни вам, проблемы не нужны. Если вы меня послушаетесь, то выпишетесь без проблем через две недели и будете делать любые упражнения, какие пожелаете. Вы меня понимаете, да?», — врач снова положил руку ему на плечо и посмотрел внимательно в глаза. «Понимаю», — выдавил Петр Николаевич.
Он всерьез испугался, что его запишут несправедливо в психи и не выпустят из больницы вообще, так что он предпочел прикусить язык. Пришлось отказаться и от планов вербовки пациентов к себе на занятия. А жаль, какая среда была благодатная! Не все ведь были из тех, с кем смогла совладать традиционная медицина. Не все были с распухшей простатой или с камнями в почках размером два сантиметра, так что проходили операцию, маялись несколько дней с катетером и пакетом кровавой мочи на веревочке и выздоравливали. С некоторыми у врачей возникали серьезные вопросы. Один в его палате пришел, например, потому что у него сперма выходила в мочевой пузырь при семяизвержении. Петр Николаевич не мог представить себе, как такое может быть, но слышал слова врача четко, и поверил. Другой жаловался на боли при мочеиспускании.
Врачи так с ним возились, и эдак, но никакой инфекции не нашли и отправили в неврологию.
Эти пациенты, как и многие другие в отделении, проскальзывали в палату утром и уходили после двух, следом за врачами. Они каждый день обсуждали, чем «отблагодарят» сегодня дежурную медсестру за то, чтобы отпустила, и какой подарок в конце следует «подогнать» заведующему отделения.
Тот, который лежал насчет спермы, был юрист тридцати лет, тощий и выглядевший на двадцать пять. Ко всему прочему, он оказался еще и диабетиком: врач каждое утро при беседе спрашивал его про инсулиновые инъекции. Тем не менее, он приезжал с бутылкой диетической пепси-колы, и все утро пил ее, заедая печеньями, и работал с ноутбуком.