Когда мы прибыли в конюшню, первый урок уже давно начался, и мы были оба уставшие и обессиленные. Тильман выглядел очень бледным. Снова и снова он хватался за живот, как будто его тошнило. Мои пальцы проявились в виде кровоподтёков на его щеке, а справа в углу рта запеклась кровь. Я выглядела не намного лучше.
Жужжание в голове ночью немного ослабело, и я уже начала к нему привыкать, но пульсирующая боль в виске, затылке и плечах не проходила. Что нам было нужно, так это горячая ванна, аспирин и обильный завтрак. То, что я хотела, было совсем другое.
Пони паслись мирно на пастбище, но из людей здесь никого не было, кроме нас. Луис фыркнул, когда Тильман, как само собой разумеющееся, отвёл его в его стойло в конце прохода конюшни. Я сунула несколько купюр за латунную табличку и понадеялась, что слепой дедушка Майке найдёт их.
Тильман похлопал Луиса на прощание по шее, как будто никогда ничего другого и не делал. Я должна была заставить себя пройти в стойло. Потом я всё-таки сделала это и даже набралась смелости, и дала Луису морковку, которую он нежно взял у меня из руки и с хрустом раскусил.
- Можешь иногда присматривать за ним? - спросила я Тильмана. - До того как...
Да, как долго? Пока я как-нибудь не узнаю, что Колин не выжил? А потом?
- Конечно, - сказал Тильман спокойно.
- А теперь нам нужно идти в школу, - вздохнула я, хотя мне и казалось это совершенно неуместно. Я ведь не могла идти в школу, в то время как Колин сражается там с Тессой. Тильман посмотрел на меня с сомнением. На его бледном лице появилась дерзкая усмешка. Слава Богу, Тесса не смогла её у него отнять.
- Гм, сегодня суббота. Уроков нет.
Значит, дошло уже до такого. Я даже не знала, какой день недели у нас был.
- Хорошо, - сказала я, вышла из конюшни и прислонилась к каменной арке.
Тильман последовал за мной, зевая. Тоскливо я прикоснулась к тёмно-зелёному безудержно растущему плющу и попыталась привести свои мысли в порядок. Это было трудно, потому что воспоминания парализовали меня. Здесь, как раз на этом месте, я в первый раз взглянула Колину в лицо, после того как он спас мотылька из ловушки паука. Внезапно я забыла про свои пульсирующие виски и отодвинула воспоминания в сторону.
Паук. Конечно! Мне нужно посмотреть, что делает паук. Я нуждалась в нём. Чёрная вдова показала мне, что Тесса прибыла. А в волосах и одежде Тессы кишели отвратительные ползающие насекомые. Каким-то образом она была с ними связана. Каким образом я не знала, но, может быть, Чёрная вдова подскажет мне так же, как обстоят дела в битве. Была ли Тесса ещё жива. Или... Я повернулась в сторону Тильмана, который рассеянно смотрел на пастбище.
- Мне нужно ещё кое-что сделать. Я была бы признательна, если бы ты не слонялся здесь один. Иди домой и хорошо выспись.
Тильман раздражённо скривил рот. Точно, он не любил приказы так же сильно, как и я.
- Прости, - добавила я и попыталась улыбнуться. Я потерпела в этом полную неудачу.
- Ты собираешься что-то предпринять, не так ли? Ты что-то планируешь...
- Тильман, я... я понятия не имею. Да, возможно я что-нибудь предприму. А возможно, и нет. Мне надо подумать. Но, несмотря на то, что из этого выйдет, нам сначала нужно отдохнуть. И притом основательно.
Слова "нам" сотворило чудеса. Не говоря ни слова и со скоростью обезьяны, он побежал впереди меня в сторону Риддорфа. Я спешила за ним, потому что всё равно собиралась идти по этой дороге. Когда мы достигли центра городка, он решил с покорным вздохом снова обратить на меня внимание. Он обернулся ко мне и сдержанно посмотрел на меня.
- Ну, хорошо, - проворчал он. - Мне действительно нужно срочно выспаться. Я всю ночь обдумывал всё это дерьмо.
И, не попрощавшись, он развернулся и перешёл на другую сторону улицы. Странная это была дружба.
- Тебе тоже хорошего дня, - прорычала я.
Потом я прошла к почте и спешно пролистала телефонную книгу. В школе я вряд ли встречу своего учителя по биологии. Я попыталась сначала найти его в Риддорфе. Шютц. Существовало только три записи. В Кёльне их было бы несчётное количество. Манфред. Это был он. По крайней мере, что-то, что сработало без проблем. Я записала адрес и спросила, как туда добраться на автозаправочной станции напротив.
Десять минут позже я стояла перед серо-отштукатуренном домиком, который срочно нуждался в ремонте. Табличка звонка пожелтела, а рядом с входом гнили дикорастущие кусты вьющихся роз. Мне пришлось позвонить три раза, прежде чем дверь, наконец, открылась. Господин Шютц встретил меня в халате в чёрно-синюю полоску и с лохматыми волосами, которые торчали во все стороны. А между ними просвечивала его маленькая, круглая лысина.
Заспано он смотрел на меня и не смог подавить зевок.
- Елизавета, что ты тут делаешь? Что-то случилось?
Он устало отошёл в сторону, так что я смогла войти. Пахло табаком, кремом для бритья и поджаренной яичницей, очень человеческий убаюкивающий запах.
Обстановка казалась практичной и запущенной. Никаких ковров на потёртом паркете, никаких украшений, никаких растений. Господин Шютц прошлёпал передо мной в старомодную кухню с гудящим бойлером на стене. Зевая, он поднял стопку газет с угловой скамейки, чтобы я могла сесть.
- Кофе? - спросил он.
- О, да, - вздохнула я.
Когда кофемашина начала булькать, у меня глаза закрывались от усталости. На мгновение я откинула голову на стенку, наслаждаясь обыденностью вокруг себя - даже если она казалось одинокой и непривлекательной. Между тем я была почти уверенна, что господин Шютц жил один. Я не могла обнаружить никаких следов женского существа. Ничего по-домашнему уютного.
Я ущипнула себя за щёки, чтобы в моё лицо опять вернулась жизнь. В конце концов, я пришла сюда не для того, чтобы пить кофе. Битва между Демонами Мара могла длиться многие дни, даже между двумя такими неравными противниками, как Колин и Тесса.
Всё-таки я не хотела терять время. Я должна была разрабатывать свой план дальше, который по дороге от конюшни сюда потихоньку начал принимать очертания. План был мне нужен, в противном случае Тесса разорвёт меня на куски. И план нужен был лучше, более обдуманный, чем вчера вечером.
- Итак, паук, - начала я медленно. - Мне очень жаль, что вчера я взяла и просто так сбежала. Но у меня были неотложные дела. Что-то очень срочное. И это не могло подождать.
Господин Шютц слушал меня молча и попивал своё кофе. Казалось, он постепенно становится более бодрым. Его волосы были всё ещё непокорными и не разгладились, когда он провёл задумчиво рукой по голове.
- Как бы там ни было, - продолжала я. - Я хотела бы знать, что с ней случилось. Как она себя сейчас ведёт. Дрожит ли ещё?
Я старалась говорить объективно и заинтересованно, но в моём голосе слышался страдальческий оттенок. Господин Шютц встал, пошёл в соседнюю комнату и вернулся с террариумом в руках назад.
Паук больше не дрожал. Он выглядел даже так, как будто в его теле вообще нет искры жизни. Цвет его панциря утратил ядовитое мерцание, а ноги были странно деформированы.
- Она мертва? - вырвалось у меня с удивлением.
Даже идиот мог почувствовать, что я жаждала смерти паука. А это был не очень научный образ мышления, потому что мёртвый объект наблюдения означал необратимый конец серии экспериментов. Но если паук был мёртв, то может быть ...
- Нет, - заглушил усталый голос господина Шютц мою зарождающуюся надежду. - Нет, она жива. Когда это случилось, в первый раз я тоже думал, что она мертва. Но она просто отдыхает. А потом снова начинает дрожать. Она всё ещё ждёт своего самца.
Значит, самец тоже всё ещё был жив? А Тесса отдыхала? Я снова откинула голову на стенку.
Моё ухо наткнулось на что-то жёсткое, угловатое, что у меня за спиной зашаталось. Сбитая с толку я обернулась. Вся стена была завешана детскими фотографиями в рамках. На всех них был изображён один и тот же мальчик - рыжеволосый, маленький, щупленький и со смышлёными золотисто-коричневыми миндалевидными глазами.