Похитителей двое. Один ржет, как дебил, с садистским удовольствием наматывая круги вокруг моих запястий, а второй угрюмо молчит, закидывая меня на себя. Ну, офигеть, приплыли. Стану жертвой свадебных извращенцев!
Крики заглушает скотч, но барабанить руками и ногами нерадивого похитителя я в состоянии, так что ни в чем себе не отказываю. Похититель номер два, чье плечо болезненно впивается мне в ребра, сдавленно шипит и смачно прикладывает ладонью мне по заднице. Урод. Сквозь сползшую повязку вижу, как мелькают коридоры дворца бракосочетания, меня явно несут к запасному выходу, как раз, выходящему на парковку. Зашибись. Сейчас засунут в тачку, завезут в чащу и…
Не с той связались!
Изворачиваюсь на угловатом плече (и откуда только, сколько силы у такого дрыща), дотягиваюсь до рта и одним быстрым и ужасно болезненным движением срываю скотч. В фильмах не врут, эпиляция зоны бикини нервно отдыхает в сторонке.
— Быстро поставил меня, урод! — ору мерзавцу прямо в ушную раковину.
Тот дёргается, но не останавливается. Только прибавляет ходу! Второй то ли отстал, то ли убежал вперёд, не ясно, но в моем узком обзоре съехавшей только с одного глаза повязки, его нет. Только пол, стены и чья-то не впечатляющая спина.
— Это похищение, фея, лучше не сопротивляйся, — ядовито выводит знакомый голос.
— Какого хрена, Рижский! — мой голос превышает отметку нормы примерно в четырнадцать раз. Были бы рядом стекла — они затрещали, гарантирую. — Вернул меня на место! Я опоздаю!
Это какой-то новый уровень маньячизма. Что он творит?
— Свадьбы не будет! — зло шипит он.
— Зато намечаются похороны! И похоронят тебя в рубашке с бабочкой, я прослежу!
Леша толкает свободной рукой дверь, и мне в глаза бьёт яркий уличный свет. День, как назло, выдался потрясающий: солнце фигачит, птички поют. А тут я — связанная и на плече. Что за БДСМ-игрища? Я не заказывала!
Снова брыкаюсь конечностями, пытаясь доставить максимум неудобств своему похитителю. Рижский снова лупит меня по заднице, но вот совсем не нежно и ни разу не с любовью.
— Лучше не сопротивляйся, фея, я такие сцены пыток в голове провертел, пока искал тебя!
— Ты дебил? — меня понесло, придержите двери. — Или почерк не разобрал и стучался в каждый ЗАГС на пути? Живо верни меня обратно!
— Да щаз, — хмыкает Леша, останавливается и, наконец, ставит меня на землю.
Сейчас как получит по бубенцами своим сказочным, опыт имеется, никакой ноги на это не пожалею. Устроил тут представление!
Ноги касаются земли, откидываю застилающую глаза челку вместе с никчемной повязкой и застываю, увидев перекошенное злостью лицо. А вот сейчас не поняла. Похищают меня, а морда лица недовольная у него.
— Что происходит вообще? — надеюсь, пар из ноздрей ему отчётливо виден.
— Никакой свадьбы не будет! — холодно отрезает Рижский, сверкая своими синющими глазищами. Прочесывает ладонью растрепанные кудри и сжимает челюсть до хруста.
Эй-ей, побереги эмаль, дружище.
— Тебе-то какое дело? — выплевываю я. — Чем тебя так чужое счастье задело?
— Счастье? — выдыхает он. Радужка в глазах так расширяется, что убивает всю синеву, оставляя только черную бездну. Пугающую до коликов в животе.
Что я сказала-то?
— Клянусь, никогда я ещё не был так близок к убийству. Что за представление ты разыгрываешь? — подходит ко мне вплотную, дышит своим огнем неправедным.
— Это я-то? Тебя черте где носило три дня, ни слуху, ни духу, явился чужую свадьбу портить! У тебя с головой все нормально?! — снова перехожу на ор, ибо нефиг тут сцены непонятные закатывать.
— Я свое забираю! — орет он в ответ. — Не будет никакой свадьбы, поняла?!
— Какое… свое… — оторопело спрашиваю я.
Я чего-то не знаю?
И версии в моей голове проплывают — одна хуже другой. Настолько ужасные и невозможные, что в желудке аж узел закручивается. Он и Майя… не могли ведь, да? Бред сумасшедшего. Клиника просто!
— А ты что думала? — зло бросает он.
— Я… если честно, вообще об этом не думала, — трясу головой в неверии. — Так все серьезно? — болезненно проглатываю ком.
Он смотрит на меня, словно я идиотка. А идиотка и есть, наверное. Понастроила планов, а я только ширмой, получается, была. А Май… как она могла? Господи, сердце сейчас треснет, растекаясь кровавой лужей. Не помню, чтоб так отвратительно щемило, когда я о Стасе узнала с его многочисленными похождениями.