Я легла в твою постель. Полиэтилен хлопал на ледяном ветру, и эти прерывистые, неживые звуки вкупе с холодом доставляли мучительное неудобство. Под подушкой лежала твоя пижама, пахнущая точно так же, как платье. Я прижала ее к груди. Перевозбужденная и промерзшая, я никак не могла заснуть, однако в конце концов провалилась в забытье.
Мне снился красный цвет, оттенки с 1788-го по 1807-й. Цвет кардиналов и шлюх, страсти и пышных процессий; кошениль, кармазин, пурпур; цвет жизни, цвет крови.
Разбудил меня звонок в дверь.
Вторник
В коридорах и офисах уголовного суда уже вовсю чувствуется весна. Каждый оборот вращающейся двери приносит из парка слабый запах подстриженных газонов. Девушки за стойкой в холле одеты в легкие платья, их кожа золотится загаром, с вечера нанесенным из баллончиков. Несмотря на теплую погоду, на мне пальто и толстый свитер; я — бледный, закутанный пережиток зимы.
Открывая дверь в кабинет мистера Райта, я собираюсь рассказать ему о моем вчерашнем воображаемом преследователе. Мне нужно еще раз услышать, что этот человек находится за решеткой и после суда уже никогда не выйдет из тюрьмы. Однако стоит мне зайти, как я вижу весеннее солнце, бьющее в окно, и яркие люминесцентные лампы. При этом свете призрак моего страха бесследно рассеивается.
Мистер Райт включает диктофон. Мы приступаем.
— Прежде всего я хотел бы, чтобы вы рассказали о беременности Тесс, — говорит мистер Райт, и в его просьбе мне слышится легкий укор.
Вчера он просил изложить события с того момента, когда я «заподозрила неладное», и я начала с описания маминого звонка во время воскресного ленча. Теперь я знаю, что все началось совсем не тогда. Если бы я чаще находила для тебя время, внимательнее слушала и меньше заботилась о себе, то гораздо раньше сумела бы понять, что с тобой творится что-то скверное.
— Тесс забеременела через полтора месяца после того, как стала встречаться с Эмилио Коди, — сообщаю я, убрав из голоса все эмоции.
— Как она отнеслась к факту своей беременности?
— Поделилась открытием о том, что ее тело — чудесный сосуд.
На память приходит наш с тобой телефонный разговор.
— Представляешь, Би, по свету ходит почти семь миллиардов чудес, а мы даже не верим в них!
— Тесс поставила в известность Эмилио? — спрашивает мистер Райт.
— Да.
— И как он отреагировал?
— Сказал, что беременность необходимо прервать. Тесс ответила ему, что прервать можно знакомство или отдых, но не жизнь ребенка.
Мистер Райт прячет улыбку, но я рада, что твои слова заставили его улыбнуться.
— Когда Тесс отказалась сделать аборт, Эмилио настоял, чтобы она ушла из колледжа до того, как станет заметен живот.
— Она так и поступила?
— Да. В деканате Эмилио сказал, что Тесс предложили куда-то перевестись для творческой стажировки. По-моему, он даже называл реально существующий колледж.
— Кто знал об истинной причине ухода вашей сестры?
— Близкие друзья, в том числе с факультета. Но Тесс попросила их молчать.
Я не могла взять в толк, почему ты защищаешь Эмилио. Он этого не стоил. Пальцем не пошевелил, чтобы заслужить такое доброе отношение с твоей стороны.
— Он предлагал помощь?
— Нет. Эмилио обвинил Тесс в том, что она якобы забеременела нарочно, и твердо заявил, что ни она, ни ребенок помощи от него не дождутся.
— Тесс действительно забеременела нарочно?
Дотошность мистера Райта меня слегка удивляет, но, с другой стороны, мы ведь договаривались, что я расскажу ему все подробно, а он потом сам выделит главное.
— Нет. Это вышло случайно.
Я опять вспоминаю тот наш разговор по телефону. Я сидела у себя в офисе, как обычно, работая в многозадачном режиме: анализировала новую имиджевую концепцию для сети ресторанов и одновременно исполняла роль старшей сестры.
— Тесс, объясни мне, пожалуйста, что значит «случайность».
Дизайнеры остановились на уплотненном типографском шрифте, который смотрелся совсем допотопно, тогда как я давала указание придать тексту легкий шарм ретроэпохи.
— Случайность звучит как-то нехорошо, Би; давай лучше назовем это сюрпризом.
— Ладно, скажи, как можно устроить себе подобный «сюрприз», если презервативы продаются на каждом углу?