1928 год. Памятный всем год: начало первой пятилетки. Время больших начинаний и больших надежд. Гигантское движение людей, перемены миллионов человеческих судеб.
По-разному, каждый по-своему, вступают в этот год герои нашего повествования.
Молодой слесарь Дмитрий Семенов работает в цехе одного из ленинградских заводов на Выборгской стороне. Он окончил школу фабзавуча, поездил по городам, по разным заводам, испробовал несколько специальностей. Работа ему удается, но душа ищет чего-то еще, «самого интересного». И он жадно приглядывается к окружающему.
Кадровый, потомственный пролетарий Николай Васильевич Кушников, искусный мастер и зачинатель инструментального дела в стране, занят устройством одной производственной артели. Он думает о развитии начатого дела. Артель называется «Красный инструментальщик».
Его сын, Леонид Кушников, - студент Ленинградского политехнического института. Он встречает этот год на скамье третьего курса. Кажется, он нашел свое призвание: он будет инженером-механиком.
Есть и другие герои нашего рассказа - неизвестные еще юноши и девушки в разных селах и городах. Они собирают котомки, чтобы, оставив дом и свое детство, пуститься в жизнь - туда, где властно и громко раздается зов пятилетки.
Все они действуют еще раздельно, многие даже не знают друг друга. Но события жизни соединят их вместе, и судьба их окажется тесно связанной с судьбой и делом этих маленьких плиток, которые мы называем ключами точности.
Вот как это произошло.
Флигель на Петроградской стороне
В зимний день двадцать восьмого года, когда снежная метель гуляла по проспектам и набережным Ленинграда, слесарь Дмитрий Семенов, разыскав на Петроградской стороне небольшой флигель внутри двора, постучался в дверь с надписью «Красный инструментальщик».
Он увидел внутри самую скромную обстановку: простые деревянные верстаки, тиски, несколько обыкновенных станочков.
- Мне бы Кушникова, Николая Васильевича, - спросил он сдержанно и сам стал в ожидании, словно уперся на месте, малорослый, лобастый, с упорным взглядом глубоко посаженных глаз.
- А-а, пришел, искатель! - встретил его Кушников, мягко пожимая руку. - Ну, пойдем, покажу…
Они познакомились недавно. Кушников встретил Семенова на одном из заводов и сразу обратил на него внимание. В манере молодого слесаря обращаться с металлом было нечто такое, что заставило подумать: «Может выйти толк». А «толк», по убеждению Николая Васильевича, - это и значило стать инструментальщиком.
В те дни старый мастер особенно присматривался к молодым: кто бы из них подошел к настоящему делу?
- Ну как? Пойдешь к нам в артель? - предложил он однажды Семенову.
- В артель? - переспросил Семенов. - Надо посмотреть. - А сердце у самого так и запрыгало.
Имя Кушникова было известно среди питерских металлистов, особенно в заводских слесарно-лекальных мастерских: «Кушников? О, это человек! Первый кудесник в лекальном деле…» Ходили слухи и про его артель. «Могучая кучка», - говорили о ней несколько таинственно.
Теперь Семенов увидел все это сам.
В комнатах бывшего жилого флигеля за простыми верстаками сидели мастеровые, уже в летах, серьезные, сосредоточенные, и, нахохлившись, как дятлы, корпели над тонкой работой. Здесь делали измерительный инструмент - разные линейки, скобы, угольники, сложные инструменты со шкалами, профильные шаблоны…
Семенову они попадались и раньше - он пользовался ими, чтобы верно определить, измерить свою работу. Он знал, как дорожат таким инструментом на производстве: ведь без него человек все равно что слепой! Но толь-ко сейчас он увидел, что значит изготовить такой инструмент.
Точность! Необычайная точность руководила здесь всем. Строгий расчет, осмотрительность, проверенная четкость приемов - скупая, но властная красота открылась молодому слесарю за этими простыми верстаками.
Не ему напоминать, как трудно обработать какую-нибудь деталь с точностью, ну, скажем, в половину или четверть миллиметра. Он наплакался не раз, ловя эту скользкую, незаметную частичку. А тут, оказывается, она просто не в счет. Тут за верстаками шла своя игра, тонкая, легчайшая, рассчитанная на сотые доли. «Сотка», - говорил с легкой небрежностью Николай Васильевич. Тут ответственные части инструментов подвергались такой отделке, что металл становился гладким, как полированное стекло.
«Так вот оно как!» - думал Семенов, глядя с завистью на этих людей, которые способны совсем вручную - простым молотком, напильником или шлифовальным брусочком - производить такие тонкости. И вспомнилось выражение: «могучая кучка».