В изолирующих, или аналитических, языках слова морфологически не членятся, а структура предложения определяется порядком слов, их группировкой и использованием определенных грамматических слов или частиц. К изолирующим языкам относятся китайские языки, а также вьетнамский.
Агглютинативные языки последовательно, одну за одной объединяют морфемы в тело отдельных слов, причем каждая морфема имеет одну грамматическую функцию. Турецкий является прекрасным примером этого языка: его сложные слова формируются, как поезд в железнодорожном депо — от корня (локомотив), за которым следует цепочка суффиксов (вагонов). Например, слово evlerda («домам») можно разбить на ev- («дом»), — ler (суффикс множественного числа) и — da (суффикс дательного падежа). Науатль — лингва франка империи астеков — является еще одним таким примером: словосочетание nimitztlazohtla (нимицтласотла) построено из ni– (я), mitz (ты — объект), tlazohtla (корень неплюрализованного глагола «любить») и означает «я люблю тебя!». Шумерский язык, для которого была разработана самая древняя письменность в мире, тоже был агглютинативным.
Во флективных языках форма слова изменяется для обозначения всех различий — таких как время, лицо, число (единственное, множественное и т. д.), род, наклонение, залог и падеж. Индоевропейские языки — яркий пример флективных языков, как может вспомнить любой, кто изучал латынь с ее сложной системой падежей, склонений и спряжений. Индоевропейская семья необычна среди других языковых семей мира тем, что в ее языках большое внимание уделяется различиям по роду. Языки, которые не только различают пол тех, кого обозначают местоимения, но распределяют существительные по таким категориям, как мужской, женский и даже средний род, крайне редки. Сексизм такого рода неизвестен в астекском или в майяских языках.
Немногие языки идеально вписываются в эту классификацию. В английском, например, представлены черты всех трех типов. Так, английский язык может считаться изолирующим, поскольку использует исключительно порядок слов для выражения грамматических различий; например, John loves Mary («Джон любит Мэри») против Mary loves John («Мэри любит Джона»). У него есть черты агглютинативного: например, в слове manliness корень man- («человек»), — li- (словообразовательный суффикс прилагательных), — ness (словообразовательный суффикс абстрактных существительных) — значение слова «мужественность». К тому же английский — язык флективный, как видно из формирования множественного числа слов man/men, «человек/люди» или goose/geese, «гусь/гуси». Хотя языки майя являются преимущественно агглютинативными, они демонстрируют похожее смешение языковых типов. В отличие от английского, в русском языке грамматические различия выражаются при помощи падежей.
Заимствования случаются не только между культурами, но и между языками по разным причинам. Самая частая причина — завоевание. Можно вспомнить роман Вальтера Скотта «Айвенго», где обсуждается приток французских слов в англосаксонский язык после норманнского завоевания 1066 года, что привело к формированию основ английского языка.
Слова могут быть усвоены через подражание, а не только в случае прямого заимствования. Если взглянуть на деловые, научные и развлекательные страницы любой современной итальянской газеты, можно найти множество слов, полностью заимствованных из английского («менеджер», «персональный компьютер», «стресс» и «стиль жизни») и инкорпорированных в прекрасные итальянские синтаксические структуры. Английский же язык на протяжении веков был открыт для такого рода заимствований даже из мертвых языков. Вместе с тем существуют языки и крайне невосприимчивые к лексическим заимствованиям, прежде всего китайский, который предпочитает сочинять для незнакомых предметов новые слова из старых. Когда в Китае появилась паровая железная дорога, ее назвали huo-che — «огненная повозка».
Изучение заимствований является самостоятельной и чрезвычайно интересной наукой, поскольку она описывает культурные контакты, имевшие место в прошлом, и лингвисты могут реконструировать определенные факты культур или жизни обществ, которые взаимодействовали друг с другом в отдаленные периоды. Если языки имели письменность, это облегчает задачу, хотя порождает иногда не только решения, но и загадки. Так, в самой древней из всех письменностей, шумерской, запечатленной на глиняных табличках, названия городов (включая упомянутый в Библии Ур Халдейский) и большинства важных профессий, которые существовали почти пятьдесят веков назад в южной Месопотамии, даны не на шумерском или любом из соперничавших с ним семитских языков, а на неведомом языке. Это говорит о том, что шумеры не были коренными жителями региона, а переселились и позаимствовали эти слова у каких-то неизвестных людей, которые были настоящими автохтонами Междуречья{17}.