Евгений выключил мотор машины, и стало тихо. Покой нарушал только лай собаки, который доносился откуда-то справа, со стороны будки охраны.
– Ну, вот мы и приехали, – мило улыбнувшись и почему-то вздохнув, произнесла Людмила. – Прошу пана на выход.
Евгений в ответ улыбнулся своей спутнице и открыл дверцу машины. Выйдя наружу, он вдохнул полной грудью свежий воздух позднеавгустовской ночи и подумал, что жизнь все-таки хороша, если порой дарит такие приятные неожиданности. А в их число с полным основанием можно было отнести его сегодняшнее ночное рандеву с этой милой молодой женщиной по имени Людмила. Она тоже вышла из машины, и Евгений невольно остановил свой взгляд на ее волосах, светло-каштановых, уложенных волнами…
– Пойдем, – еще раз улыбнувшись, сказала она, приняв его задумчивый взгляд за проявление нерешительности.
Евгений как бы очнулся и, подняв брови вверх, что всегда означало у него предвкушение чего-то доброго и хорошего, направился к входу в особняк.
– Я уже давно хочу построить себе такой же, – сказал он, осматривая тщательно оштукатуренную поверхность фасада.
– Так в чем же дело? – кокетливо ответила вопросом на вопрос Людмила, щелкая кодовым замком.
– Все дело в месте его расположения. Никак не определюсь, на берегу какой реки он должен находиться. А вариантов пока вроде только два – Москва-река и Волга. Хотя в последнее время я больше склоняюсь к Москве-реке…
– Да, ты знаешь, природа нашей средней полосы, извини за такой метеорологический сленг, – Людмила скривилась в усмешке, а Евгений снова поднял брови вверх, – лучше всего. Не хочу ни на Черное, ни на Средиземное, ни на Балтийское море.
– А я бы не против, – возразил Евгений, снимая в прихожей ботинки. – Лишь бы не на Северный Ледовитый.
– Это точно! – Людмила слегка толкнула Евгения рукой в плечо. – Нам с тобой в расцвете сил и лет там делать абсолютно нечего.
Они прошли через просторный холл, стены которого были отделаны деревом, на кухню. По ее интерьеру не сразу можно было понять, что это дачная кухня. Стандартная европейская кухня: так называемый «уголок» в качестве посадочных мест за широким столом, трехкамерный холодильник и микроволновка, «Сони» двадцать первой диагонали на изящной тумбочке…
– Итак, что у нас есть? – спросила Людмила.
– Все, что ты просила, то и есть.
Евгений вынул из пакета бутылку мартини, нарезку сервелата, баночку мидий и полуфабрикат пиццы, купленный им в лучшей московской пиццерии.
– Отлично, Женя, – констатировала Людмила. – Засовывай пиццу в микроволновку, а я сейчас приду, переоденусь во что-нибудь более подходящее.
Брови Евгения еще раз совершили движение вверх. Про себя он отметил, что, с одной стороны, его жена Лариса никогда бы не поручила ему делать что-либо связанное с кулинарией и вместо пиццы предпочла бы приготовить что-нибудь сама, а с другой стороны, в глазах Людмилы было столько загадки и тайной страсти, что он легко простил ей это.
Он засунул пиццу в печь и настроил ее на требуемый режим. Поскольку больше вроде бы делать было нечего, Евгений просто опустился на стул и стал ждать. Немного погодя он снял пиджак, оставшись в одной рубашке. Поерзав слегка на стуле, он ослабил узел галстука. Он поискал глазами зеркало и, наконец сообразив, что оно может быть на обратной стороне створки шкафа, открыл его и уставился на свое отражение.
«Итак, что мы имеем на данный момент жизни?» – задал он риторический вопрос, морща лоб и двигая носом в разные стороны.
Вопрос был актуален. В черной шевелюре Евгения с некоторых пор возникла некая разреженность, которую друзья, не обладающие особым чувством такта, осмеливались называть лысиной. А волосы у него были волнистыми, и, представив себя с огромной плешью с окаймляющими ее реденькими кучерявыми волосенками, Евгений, человек в целом объективный, выставил себе за внешность хлипкую троечку безо всякого намека на плюс.
Кроме того, обнаруживала себя и седина.
«Хотя в целом казак еще ничего», – после долгих разглядываний своего тщательно выбритого подбородка сказал себе Евгений. С мартини вполне пойдет…
И пока еще ему не стукнуло сорок, надо пользоваться преимуществами своего полухолостого положения. По сути дела, семья для Евгения уже несколько лет была как Совет Федерации для губернатора – с периодичностью примерно один раз в месяц он ездил на «сессии», после чего возвращался к своему рабочему месту. Безусловно, в отрыве от дома без романтически-авантюрных приключений обойтись не могло.
Отношения с женщинами у него в столице складывались по синусоиде – то густо, то пусто… Одни надоедали ему, другим надоедал он. Будучи натурой увлекающейся, а в молодости вообще слывший на своем факультете романтиком, Евгений любил заводить романы. Когда же они, как и все на этой Земле, кончались, особых переживаний по этому поводу он не испытывал.