Джек не обладал изысканными манерами, местами был грубоват. Полон ярых порывов и стремлений, перекликающихся с моими собственными. Мой измученный жизнью кайджан. Он принялся поглаживать мне плечи, руки.
Он уже готов был меня поцеловать. И хотя я тоже этого хотела, но отстранилась.
— Это не самая удачная мысль.
Джек заглянул мне в глаза:
— Боишься, что Смерть вернется и набросится на меня?
Да!
— Мы могли бы просто поговорить, или я иду спать. Выбирай сам.
С явной неохотой он меня отпустил:
— Поговорить о чём?
— Эмм, что ещё произошло в твоей жизни?
Очень оригинально.
— Кое-что важное, — он присел рядом со мной у камина, — Coo-yôn дал понять, что я должен отправиться домой, что там я сделаю что-то хорошее. Как только мы вернем Селену и убьём Любовников, то вместе уедем в Луизиану.
— Луизиана, — это слово всколыхнуло во мне бурю эмоций.
— Если военные захотят, чтобы я их возглавил, то при первой же возможности, им придётся отправиться на юг. Я, как и обещал, отстрою для тебя Хэйвен. Почему бы не заселить территорию вокруг фермы и не создать новую Акадиану? Это место могло бы стать убежищем для выживших.
Как же я хотела домой!
— Ты правда думаешь, что это возможно?
Во мне горела потребность вернуться.
— Mais да, мы сделаем это. Неужели ты до сих пор не поняла? Вместе мы сможем всё.
— Даже закончить игру? — мое оживление сошло на нет, — Джек, я должна найти бабушку.
Хотя я сомневалась, что бабушка поддержит мои стремления (скорее, напротив будет подталкивать меня играть), она была моей последней живой родственницей.
— Ты должна понимать, что она могла умереть.
— Я в это не верю, — я чувствовала, что она жива... несмотря ни на что, — и я пообещала маме, что найду её.
— Тогда давай договоримся. Когда всё это закончится, если ты решишь, что мы вытерпим несколько месяцев без укрытия, я отправлюсь с тобой. Мы даже возьмем с собой отряд военных.
В какой-то мере, согласившись на это, я словно давала обещание. Я снова посмотрела на дверь. Арик был снаружи один. Я вдруг вспомнила, как однажды, вглядываясь во тьму, он пробормотал: «Меня нарекли Ариком, что значит правитель, вечно одинокий.»
— Давай поговорим об этом позже, — попросила я.
Поколебавшись, он сказал:
— С этим мы ещё разберемся, peekôn. А сейчас у меня для тебя кое-что есть, — он вытащил из рюкзака апельсин, оставшийся от моего последнего урожая, — Тэсс дала мне его на удачу. Я хочу, чтобы мы разделили его.
— Как Спрайт, который однажды ты дал мне.
Он улыбнулся так умопомрачительно, так сексуально, даже несмотря на синяки на лице.
— Ouais. Уже и не помню, когда в последний раз ел свежие фрукты.
Он начал очищать его от кожуры.
— Тогда возьми себе весь.
— Нет, merci. Я пропустил твой день рождения. Считай это запоздалой вечеринкой.
Он протянул мне половинку сочного фрукта.
Его беззаботность волшебным образом меня успокаивала.
— Твой я тоже пропустила?
Я подозревала, что да.
Он пожал плечами, надкусывая фрукт.
— Господь всемогущий, женщина, да ты великий повар. На пустом месте состряпать такой апельсин.
Я только бровью повела.
— Это ты еще не пробовал мой ананас.
Мы сидели у огня друг напротив друга и ели апельсин, как будто и не разлучались, словно никогда друг в друге не сомневались.
— Расскажи, о чём ты думаешь? — он выбросил кожуру и вытер руки о джинсы, — поговори со мной.
— Почему ты никогда не показывал мне фотографии в сумке?
— Ты рылась в моём рюкзаке? Думаю, я это заслужил? — после утвердительного кивка, он продолжил. — А ты видела там книгу, которую мне подарила? А телефон с твоими фотографиями? Я его взглядом чуть до дыр не затёр, всё не мог на тебя насмотреться.
— Ответь на вопрос.
— Я и сам хочу посмотреть эти фотографии, но не могу, — он отвёл взгляд, — боюсь, что не справлюсь с эмоциями.
— Моя мама однажды сказала, что иногда просто необходимо позлиться или погрустить. Иногда просто необходимо себе это позволить.
Поднялся ветер, по окнам забарабанил дождь. Куда подевался Арик? Последние три месяца во время штормов, мы с ним сидели у огня и вместе читали.
— Значит, давай их посмотрим, — сказал Джек, вероятно, чтобы отвлечь меня от мыслей о Смерти. Он повернулся спиной к очагу.
Напомнив себе, что Арик мог за себя постоять, я подсела к Джеку.
Он протянул мне флягу.
— Эх, к чёрту всё. Может завтра я вообще умру. Я и так была в полном замешательстве и решила, что хуже все равно не будет. Я взяла из его рук виски и сделала глоток. Огонь. Дыхание перехватило.
Он вытащил из рюкзака конверт и развернул его. На первой фотографии его мать сидела в компании других женщин за карточным столом.
— Ma mère, Hélène. В зале для игры в бурэ, — азартную карточную игру, популярную среди кайджанов, — за несколько лет до того, как все изменилось в худшую сторону.
— Она была очень красивой, Джек, — с такими скулами и серыми глазами цвета штормового неба она запросто могла бы стать моделью.
— Ouais. Pauvre défunte Maman. — Это означало бедная покойная мама, но кайджаны использовали эту фразу также в отношении дорогих людей, или святых.
— Она пережила Вспышку? Ты никогда не рассказывал мне.
Я почувствовала, как он возле меня напрягся.
— Это одна из тех тайн, которые уйдут со мной в могилу.
Я хотела было надавить на него, но сдержалась. Сегодня он признался, что был на волоске. А потом после многочасовой тряски в седле и перепалки со Смертью, вынужден был спасать меня от Бэгменов. Я буду терпеливой.
На следующей фотографии он был запечатлён вместе с Клотиль, лучшим другом Лайонелом, и ещё двумя ребятами из Бейсена, с которыми ходил в нашу школу. Они были на каком-то концерте, на лицах – улыбки, в глазах – радостное возбуждение.
— Той ночью мы здорово набрались.
Я знала, что такое отрываться с лучшими друзьями: чувство единства, шутки, понятные только «своим», непринужденное веселье. Я снова взглянула на дверь. Испытывал ли подобное Арик? Он ведь должен был иметь друзей до того, как проявилось его Смертельное Прикосновение. Но спустя столь долгое время помнил ли он что такое дружба?
Сдавленным голосом Джек произнёс:
— Я скучаю по ним, особенно по Клотиль.
Я положила руку ему на плечо.
— Мэтью показал мне день, когда вы впервые встретились.
Плечо Джека напряглось под моей ладонью:
— Тебе не стоило этого видеть.
— Это только укрепило мои чувства к тебе.
Он расслабился.
— Тогда смотри все, что хочешь, peekôn. Теперь мне легче со всем этим справляться.
— Почему?
— До Вспышки моя жизнь мало зависела от меня самого. А теперь, даже несмотря на неизвестность и опасности, я управляю собой и своей судьбой больше, чем когда-либо.
— Действительно?
— Мои проблемы касаются только меня, и их решение — моя забота.
С такого близкого расстояния можно было разглядеть темно-серые пятнышки на радужках его глаз.
— Это зрелая позиция, Джек.
Он не был больше мальчишкой.
— Жизнь научила меня.
— Я думаю, что многие недооценивали тебя. Но то время прошло. Я знаю, что никогда больше не буду так в тебе ошибаться.
Уголки его губ изогнулись. Я млела от одной только такой улыбки... и он об этом знал.
— Ммм, ты пахнешь жимолостью?
Сообразительный Джек давно понял, что мой запах зависит от настроения. Роза? Значит, я готова напасть. Сладкая олива свидетельствовала о волнении. А жимолость, безусловно, была признаком возбуждения.
На следующем фото он с друзьями купался в ручье, все были загоревшими и улыбающимися.
Так мы и сидели, предаваясь воспоминаниям, потягивая виски. И на какое-то время я смогла забыть все беды, причинённые Вспышкой. На какое-то время я почувствовала себя счастливой.