В мае — июле 1917 г. А.А.Брусилов был верховным главнокомандующим. С 1920 г. по 1924 г. А.А.Брусилов в Красной Армии. Последнее — это одна из причин, по какой в своих воспоминаниях он и не пишет о порках: выдающегося военачальника империалистической войны, первым совершившего стратегический прорыв укрепленного фронта в позиционной войне, Советской власти также было предпочтительнее изобразить лояльным к ней во всех отношениях, а не “золотопогонным высокопревосходительством”, унижающим поркой достоинство человека из простонародья, попавшего на империалистическую войну, вопреки его воле.
Военная целесообразность и эффективность принятых мер во всех прошлых войнах не позволяет говорить о неэтичности и унижении человеческого достоинства нижних чинов высшим командованием, будь то брусиловские порки или заградотряды в Великой Отечественной войне. И в данном случае, прежде, чем А.А.Брусилов ввёл порку, человеческое достоинство всего населения России уже было отвергнуто теми, кто бросил страну в никчемную для её народов войну.
Война не могла стать Отечественной, поскольку грызлись правящие “элиты” государств европейской системы, а правящая “элита” России всего как полвека до того под давлением обстоятельств, а не по доброй воле,
Г.Е.Распутин сам вышел из мужиков и настроение в народе знал лучше, чем Охранное отделение, имперская бюрократия и сам царь. И он советовал не встревать в войну, поскольку ощущал, что как только волна верноподданных эмоций после ответного объявления войны пройдёт, исчезнет и народная поддержка режима, и мужик — основа армии — будет воевать спустя рукава, по принуждению за противные его интересам интересы “элиты”, а не вдохновенно, как воюет народ за свою жизнь в Отечественных войнах. Именно это отсутствие
Развал тыла и фронта, умышленно созданный масонством, опиравшимся на широкие слои буржуазии и интеллигенции, раздувался печатью. Так проводилась кампания по дискредитации царской семьи и правительства, поскольку все неудачи связывались с изменой и немецким окружением царской семьи и влиянием Распутина.
Н.Н.Яковлев пишет, ссылаясь на С.Ю.Витте:
«Сложились союзы, отмечал он, “общественных деятелей” типа Гучкова, Львова с людьми “большого таланта пера и слова и наивными политиками” — Милюковым, Набоковым и иными. “Все эти союзы различных оттенков, различных стремлений были единодушны в поставленной задаче — свалить существующий режим во что бы то ни стало, и ля сего многие из этих союзов признавали в своей тактике, что цель оправдывает средства, а потому для достижения своей цели не брезговали никакими приемами, в особенности же заведомой ложью [122], распускаемой в прессе. Пресса совсем изолгалась…» — ист. 11, с. 130, 131.
Если бы немецкое влияние при дворе и в штабах было столь велико, как писала пресса, то Германия смогла бы удержать Россию от вмешательства в свои дела на Балканах и превратила бы Россию в свою экономическую колонию мирными средствами. А реально же, не смотря на дурость и саботаж бюрократии и буржуазии, Германия всю войну была в страхе, что её восточный фронт будет прорван и рухнет, и это приведет к проигрышу ею войны. Возможность этого продемонстрировал А.А.Брусилов, осуществив известный прорыв войсками Юго-Западного фронта. И только честолюбивый эгоизм и зависть генералитета и разносторонний саботаж бюрократии и буржуазии, направленный против Николая II лично и против династии вообще, не позволил развить этот успех.
Войска Юго-Западного фронта под командованием А.А.Брусилова начали операцию прорыва 4 июня 1916 года.
«Успех, превзошедший все ожидания, нужно было развивать, давно, настало время вводить в дело Западный фронт. Брусилов шел вперед, не имея резервов, наращивать удар ему было в сущности нечем. Эверт и Куропаткин [123], однако тянули. Только 3 июля войска Западного фронта зашевелились — пошли в атаку на Барановичском направлении. Последовали десятидневные безрезультатные бои, стоившие русским 40 тыс. потерь. В середине июля неудачно атаковал на Рижском плацдарме Северный фронт. После этого ставка признала, что главную роль следует возложить на Юго-Западный фронт, и потянула туда резервы, в том числе и гвардию. Враг без труда сделал аналогичное заключение, снимая войска из Италии и севернее Полесья. Они прибыли много быстрее, чем русские корпуса, посланные на Юго-Западный фронт, двигаясь окружным путем о немногим перегруженным железным дорогам.» — ист. 11, изд. 3, с. 197. Далее приводятся слова самого Брусилова: «Хотя и покинутые нашими боевыми товарищами, мы продолжали наше кровавое шествие вперед.»
«К середине июля фронт потерял почти 500 тыс. человек, из них 62 тыс. убитыми. Этой ценой была возвращена значительная часть русской территории, вновь завоевана часть Восточной Галиции и вся Буковина. Войска Брусилова преодолевали всё возраставшее сопротивление — перед ними появились даже турецкие дивизии. К участку прорыва противник перебросил 45 дивизий, не считая дававшихся разрозненно пополнений.
Юго-Западный фронт далекo не получал такой помощи, которой заслуживал и которой требовали интересы дела. Говорят, что Эверт в это время сказал: “С какой стати я буду работать во славу Брусилова!” Поведение главнокомандующих Западным и Северным фронтами было просто непонятно. “Будь другой Верховный Главнокомандующий, — гневно писал Брусилов, — за подобную нерешительность Эверт был бы немедленно смещен и соответствующим образом заменен; Куропаткин же ни в коем случае в действующей армии никакой должности не получил бы. Но при том режиме, который существовал в то время в армии, безнаказанность была полная, и оба продолжали оставаться излюбленными военачальниками ставки.”» — ист. 11, изд. 3, с. 198.