Из местечка донеслись крик и плач женщин, румынская ругань.
— Корову повели... — произнес кто-то в толпе.
— Ну что за напасть, — послышались слезливые женские голоса. — Ходят как у себя дома, берут что приглянется. Мужиков полное местечко, а защиты тебе нет.
Этот камушек был брошен и в его огород — все-таки восемнадцатый год ему идет. Ваня посмотрел на Павла Салецкого.
— Что поделаешь, Ваня? — сказал тот рассудительно. — Их человек пятьдесят, не меньше, все с винтовками. А у нас никакого оружия нет.
— Откроют стрельбу, перебьют нас, как зайцев, — поддержал товарища Берзицкий.
— Так что же, терпеть?
— Не горячись, Ваня, иногда и стерпеть нужно. Что лоб без пользы под пулю подставлять? Говорю тебе, было бы у нас оружие, мы бы их и к берегу не подпустили.
Правду говорит Салецкий, оружия у них нет. Ваня посмотрел на палку в руке Павлуши — крепкая, суковатая. Трахнуть такой палкой по голове грабителя — долго не очухается. Но...
Стиснув зубы, Ваня огляделся вокруг. В это время подошли еще несколько яругских хлопцев, работавших на сахарном заводе.
— Хлопцы! — обратился к ним Ваня. — Неужели мы ничего не сможем сделать? Ведь вон нас сколько! Только дружно, одним махом. Кто согласен? Кто боится — пусть отойдет в сторону. Обойдемся без них...
Хлопцы одобрительно загудели. Но тут вмешался появившийся в толпе председатель местечкового Совета Кива Гринер. Он предложил выслушать, что скажут солдаты-фронтовики.
Салецкий и Берзицкий предложили установить, где находится небольшая группа румынских солдат, и бесшумно разоружить их. Захватив хотя бы несколько винтовок, не так уже трудно будет разоружить другие группы.
Моисей Майданек, который всего лишь несколько дней назад был назначен заведующим складом торгово-кооперативного общества, рассказал, что румынские солдаты сбили прикладами замки с дверей склада и погреба и, загнав туда нескольких девчат, засели там, пьют вино, веселятся. Майданек божится, что там не больше пятнадцати румын и все они сильно пьяные.
Высланные вперед разведчики вернулись и подтвердили то, что сообщил Майданек.
— Ну, хлопцы, в добрый час! — сказал Берзицкий.
Сжимая палку в руке, Ваня легко перемахнул через невысокую каменную изгородь и оказался перед закрытой дверью погреба. Там, в погребе, пели. Дав знак товарищам, рванул тяжелую дубовую дверь.
В нос ударил кислый запах вина. На большой бочке, освещая погреб дрожащим желтым светом, горели две свечи. Три пьяных солдата с красными, блестящими от пота лицами сидели возле бочки и самозабвенно горланили песни. Три винтовки с плоскими штыками и тяжелыми патронташами прислонены к стене.
Все произошло быстро и просто. Солдаты, видимо, даже не поняли сразу, что нужно этому молодому хлопцу, появившемуся в погребе. Один из них, улыбаясь, протянул к нему свой котелок, сказав по-румынски: «Выпей вина». Ваня шагнул вперед, сгреб винтовки и передал их товарищам. Тут один из грабителей, расплескивая вино из котелка и ругаясь, попытался подняться на ноги, но его огрели палкой по лбу, и он успокоился.
В этот момент так же быстро и без особого шума группа Берзицкого обезоружила тех, кто пьянствовал на складе. Теперь в руках яругских хлопцев было семь винтовок. Берзицкий со своей группой остался во дворе, Ваня с тремя товарищами ворвался в хату.
Здесь веселье было в самом разгаре. Обнимая девчат, солдаты пили вино, хвастались, ругались, хриплыми голосами запевали песни. Но винтовку каждый держал при себе.
— Руки вверх! — крикнул Ваня по-румынски. — Вы окружены!
В этот же момент зазвенели выбитые стекла, и в окнах показались дула винтовок.
Это на всякий случай добавил страху румынам Берзицкий.
Ошеломленные, те подняли руки.
Казалось, все шло хорошо. Но по неопытности хлопцы допустили ошибку — не доглядели за одним солдатом. Схватив свою винтовку, он стремглав выскочил из хаты, пальнул в воздух и с криком: «Тревога!» побежал по главной улице местечка. Кинулись вдогонку за ним, но было уже поздно — из других дворов выбегали румынские солдаты. Берзицкий плюнул с досады, выругался.
— Упустили, — сказал он тревожно. — Сейчас начнется... Всем, у кого винтовки, укрыться за каменной изгородью. Без надобности не стрелять, головы не выставлять.
Но напрасно он беспокоился. Стоящий у ворот Ваня Антонюк с изумлением наблюдал, как охваченные паникой румынские вояки, толкая друг друга, неслись к реке, боясь даже оглянуться. У одного из них развязалась обмотка и волочилась длинной полосой по грязи.