Рыбак внимательно слушал, кивал головой, соглашался, — поручение не такое уж трудное. Послюнив пальцы, пересчитал деньги, спрятал их в карман, взял письмо, покрутил его перед глазами.
— Тут ничего не написано?
— Зачем тебе? Запомни адрес.
— Память у меня, — замялся рыбак. — Могу забыть и вернусь ни с чем. Нет, вы лучше напишите, чтобы я кому-нибудь из местных жителей мог дать почитать, а они мне укажут, где ту улицу и дом искать. Крупными буквами, если можно.
Просьба была обоснованной. Гавинский досадливо поморщился, но ничего не сказал, присел и, положив конверт на колено, начал писать адрес, тщательно выводя каждую букву.
Решительный момент наступил. Нельзя было терять ни одной секунды, — начальник переправочного пункта вырисовывал буквы адреса, он сидел перед Антонюком, нагнув голову. Лучше не придумаешь.
Антонюк сел своему «шефу» на голову и в то же мгновение подхватил его руками под колени.
Согнутый в бублик, Гавинский издал только тихий стон.
Три трудных шага — и Антонюк оказался в лодке, но от толчка едва не вылетел со своей тяжелой ношей за борт. Несколько раз предупреждал он своих помощников, просил не дергать трос, а тянуть плавно. И все же пограничники, увидев в бинокль, что Антонюк со своей добычей уже в лодке, на радостях потянули изо всех сил. Лодка стрелой неслась к левому берегу, на дне ее хрипел Гавинский, стиснутый руками Антонюка, точно железными обручами.
Много рассказал Виктор Гавинский на допросах. Он знал немало секретов сигуранцы и все их выложил чекистам, надеясь на смягчение приговора. И все просил у следователей устроить ему встречу с тем, кто так блестяще сыграл роль рыбака Ивана Черного. Просьбу уважили, и Гавинский получил возможность не только увидеть «рыбака», но и поговорить с ним. Беседа была откровенной, и в конце ее бывший начальник разведывательно-переправочного пункта спросил, не сумев сдержать тяжелого вздоха:
— Какие ошибки, по вашему мнению, я допустил в тот роковой для меня день?
— Одну, — уверенно ответил Иван Антонюк. — Вы считали, что за деньги можно все купить и продать. И ошиблись: советские люди Родину не продают.
Три эпизода... Только три из многих, за которые молодой командир-пограничник был удостоен высокой награды — своего первого ордена Красного Знамени. Это было началом, первой торжественной вехой в жизни советского патриота. Вскоре на груди у Ивана Авксентьевича засияли орден Ленина, четыре ордена Красного Знамени, орден Кутузова II степени, орден Отечественной войны. Более двадцати государственных наград. И за каждой наградой — подвиг.
Последние годы Иван Авксентьевич Антонюк жил в Ровно — городе, с которым также связана его боевая биография. Часто он появлялся на улице, седой, худощавый, еще бодрый человек; спешил на работу — несмотря на свои 80 лет, он продолжал работать до последних дней...
Мысленно поклонимся этому человеку. Своей жизнью и подвигами он заслужил наш сыновний поклон.
И. Г. Шульга
КОМАНДИР ПОЛКА
История возвращает сегодня многие забытые имена.
Да, человеком славной судьбы был Иван Максимович Чебан. В архивных фондах хранится его автобиография, написанная сразу после гражданской войны. Коммунист, известный командир Первого Серебрийского полка, писал о себе, а получился убедительный рассказ о героизме его земляков-приднестровцев, проявленном в борьбе с врагами молодой Советской республики.
И. М. Чебан родился 7 января 1889 года в местечке Ярышеве Могилев-Подольского уезда в бедной крестьянской семье. В составе 112-го Сибирского полка принимал участие в первой мировой империалистической войне. После возвращения домой из немецкого плена в июне 1918 года Чебан занялся организацией партизанских отрядов, которые выступили против немецких оккупантов и петлюровцев.
Оккупация Германией и Австро-Венгрией Украины принесла тяжелые страдания народным массам. На захваченной территории установился жестокий режим. 5-6 мая 1918 года оккупанты только в селе Качковка расстреляли 27 крестьян, сожгли 207 хат, в селе Ровно — 157 хат. В Серебрии они трех человек повесили на деревьях, на жителей местечка Яришовка наложили контрибуцию в сумме 30 тысяч рублей и потребовали внести ее в течение четырех часов. Карательные отряды стояли в Киковке, Каньеве, Билянах Шаргородских, Куриловке, Шаргороде и других селениях Приднестровья.
Но жестокие репрессии уже не могли остановить трудящихся, поднявшихся на освободительную борьбу против интервентов. «Со времени оккупации Украины, — писал в автобиографии Чебан, — выступал с отрядом красных партизан... В отдельных нападениях на оккупантов, в боях приобретал для отряда лошадей, пулеметы и орудия, а потом весь легкопередвижной отряд беспрерывно вел борьбу с оккупантами».