«Защищать жизнь... Быть храбрым...» — Эти слова любит повторять Сергей Трофимович. А Ольга Солимчук так и сказала мне во время одной из встреч с участниками Великой Отечественной войны в Ровно:
— Комиссар больше всего умел ценить храбрость.
К разговору присоединился ветеран партии Григорий Ульянович Гапончук, который в годы войны был одним из организаторов подполья на Ровенщине, автор книги «Заре навстречу» — о нелегкой борьбе за власть Советов на Западной Украине.
— Эта черта более всего присуща комиссару... Да и Д. Н. Медведев писал об этом в своей книге «Сильные духом».
Марфа Зиновьевна (теперь майор в отставке) длительное время работала в Комитете госбезопасности. Перед войной была телеграфисткой на «горячих» точках, принимала секретные приказы от руководителей партии и правительства. Такую же миссию выполняла она и во время войны.
Родилась эта мужественная женщина в белорусском селе Долговичи Мстиславского района. В период коллективизации принимала активное участие в создании колхозов, некоторое время возглавляла комсомольскую организацию. Потом — курсы телеграфисток, и встреча с Сергеем Трофимовичем. Так соединились их судьбы.
Для нее самое тяжелое воспоминание — как Стехову пришлось спасаться от преследований Берии.
Эта страница биографии старого чекиста, в силу понятных нам теперь причин, длительное время выпадала. Но когда партия развенчала политического авантюриста Берию, Сергей Трофимович сказал:
— То был еще один мой фронт. Разглашению не подлежало...
«Фронт...» В то время бывший партизанский комиссар выполнял важное задание партии: в Дрогобычской области был начальником управления комитета госбезопасности.
Поздний звонок на квартиру.
— Извини, что беспокою, — звучал знакомый голос генерала Дроздова. — После моих слов ложи трубку и беги. Над тобой — меч Берии...
«Что же такое сделал?.. — В памяти, как в калейдоскопе, мелькали картины собственной жизни. — Списки!.. Их затребовали на тех, кто был наиболее активным...» Это удивило опытного чекиста, и он не спешил. А Берия не любил и боялся партийных и военных руководителей, которые мыслили, исполняли приказы не слепо, а разумно.
— Кто звонил? — спустя некоторое время спросила Марфа Зиновьевна.
— Никто, — ответил Стехов. — И я теперь также — никто.
— Как это?!.
— Вот так. Иду в подполье...
— Везде же свои...
— Когда-то нас рассудит история. Неле и Володе скажи, что поехал в командировку. Срочную. И может, надолго. И еще. Край свой родной никогда не предавал и не предам. В самое тяжелое время считал и считаю себя коммунистом. Дети должны знать об этом. Понимаешь? Я — отец.
— Ожидать-то когда?
— Не знаю. Как только все выяснится, — приду сам. А может, еще и вас заберу...
...Стехов возвратился только после ареста Берии...
— Как все было дальше? — переспрашивает он.
— Был начальником управления комитета государственной безопасности по Винницкой области. Имел дело со шпионом «Кимом», которого на нашей земле чекисты быстро арестовали.
«Чекисты...» Стехов говорит, что это люди, которые идут по острию. Огонь — а надо пройти. Река, но не обойдешь... А еще — одинаково тревожные ночи и дни. И так — долгие годы жизни.
Много хорошего рассказывают о Стехове его бывшие сослуживцы.
— Сергея Трофимовича мы знаем не только как полковника и нашего начальника УКГБ по Винницкой области, — говорит ветеран войны, чекист, ныне заведующий музеем при управлении КГБ К. А. Аншуков. — Те, кто был с ним в годы войны в отряде особого назначения «Победители», да и наши сотрудники характеризуют Стехова просто: «требовательный, но чуткий».
Я и сам в этом убедился...
Когда заходит речь о чекистах, журналисты нередко прибегают к дежурным фразам: «еще не время обо всем рассказывать» или «тайны солдат невидимого фронта пока не разглашаются». Вот и у меня подобный случай: нельзя пока открыть тайну операции, старшим по проведению которой назначили майора Аншукова.
— Подумай над выполнением задания сам, — как-то совсем спокойно и тихо сказал Сергей Трофимович во время короткого инструктажа.
«Подумай...» Слово по-особенному врезалось в душу майора, и он тихо ответил:
— Товарищ полковник. Мне все ясно.
— Значит, все хорошо, — пристально всматриваясь в лицо майору, ответил Стехов, но тут же добавил:
— А все-таки?..
Потом они вдвоем долго шлифовали каждую деталь операции. Аншуков понимал: сказав Стехову, что все ясно, он допустил промашку, но полковник и не думал за это упрекать. Наоборот. Своим настроением, а точнее, свободной дискуссией, вовлекал майора все дальше и дальше в ход будущей операции. В тот момент Константину Афанасьевичу казалось, что они были равны и по званию, и по положению.