Летом 1943 года Павел Брейнер на велосипеде спешил к Власову в мастерскую, чтобы предупредить — за ним следит гестапо. Но не доехал — его на мосту арестовали.
Иван Давыдович сразу же узнал об этом от сына Брейнера и уже на квартиру не являлся. Виктора послал в гестапо за велосипедом, чтобы выяснить, там ли отец. После насмешек и ругательств велосипед отдали...
Через посыльного партизана Петра Криворучко Власов передал приказ отвезти приемник в старый город, потом он же перенес оружие.
Поздней осенью Иван Давыдович ушел в партизанский отряд — больше ему в городе нельзя было оставаться...
В партизанском отряде имени Чапаева Иван Давыдович Сандул пробыл недолго. Его перевели заместителем начальника соединения имени Сталина, где он одновременно исполнял обязанности начальника особого отдела. Боролся со шпионами, засланными в партизанские формирования, вел трудную контрразведывательную работу по очищению рядов патриотов от всякой фашистской нечисти...
После освобождения Винницы пережил очень тяжелое время недоверия.
Отчет о своей работе составлял долго, вспоминал каждый факт, всех людей, с кем работал. Когда принес сдавать, — сразу же начались неприятности: тех людей, какие его посылали, не было в живых. Остались только бумаги...
Товарищ, принимающий отчет, первым делом задал вопрос:
— Почему не выполнили приказ — расконспирировались? Здесь, в бумагах, написано, что оставлен до освобождения города...
Пришлось объяснять, что началась слежка гестапо и он вынужден был уйти к партизанам...
Понадобились перемены пятидесятых годов, чтобы ему поверили. Но прошлое еще долго аукалось и подтачивало сердце, мозг и нервы. Здоровый и натренированный организм сдал в 1967 году.
Сандул умер в возрасте пятидесяти четырех лет, оставив двух малолетних девочек и молодую жену. Он никогда не жаловался на свою судьбу, все время у него жила вера в справедливость и надежда, что правда восторжествует. И это время наступило...
И. А. Безуглый
В. Я. Паламарчук
ВЕРХОВИНЕЦ
Онуфрия Николаевича незадолго до войны позвали к себе винницкие чекисты и долго разговаривали. Они знали смекалистого председателя сельсовета из Печоры. (В этом селе Тульчинского района он дожил до своей смерти: декабрь 1987 года).
Онуфрий Боварчук — бывший боец Красной Армии слушатель школы красных командиров в Виннице. Но более всего Онуфрий Николаевич интересовал чекистов как человек, владеющий немецким языком. Откуда? Уроженец Прикарпатья, он в империалистическую воевал в австрийской армии, — там и выучился под палкой капрала...
Сначала разрабатывался план, в котором Боварчуку отводилась роль подпольщика на Винниччине. Но его осуществлению помешало неожиданно быстрое наступление врага. Когда фашисты приближались к Виннице, Онуфрия Николаевича как уже немолодого человека вместе с другими жителями Печоры мобилизовали на земляные работы. Не мог же он рассказать в райвоенкомате о своем секретном задании, а по телефону с винницкими чекистами связаться не удалось.
Так он очутился на строительстве оборонных рубежей в Ворошиловградской области. Его все же нашли и дали новое важное задание — разведать о больших строительных работах, развернувшихся недалеко от Винницы вскоре после ее оккупации гитлеровцами.
Надо было связаться с местным подпольем.
Темной мартовской ночью 1942 года в прифронтовой полосе около села Федоровка немецкий военный патруль задержал группу подозрительных лиц и доставил их в полевую жандармерию к офицеру тайной полиции. Среди задержанных был седой старик. На вид не менее шестидесяти лет. Одет — в поношенный кожух, расшитый толстыми цветными нитками, с длинной бахромой около воротника. Худую загоревшую шею туго обтягивал ворот домотканой рубахи. На голове старика — вылинявшая шляпа-гуцулка, обтянутая черным шнурком. Задержанный был похож на лесоруба или пастуха.
— Куда следуешь? — окинул строгим взглядом офицер.
— В Яремчук, на Верховину, — спокойно ответил старик.
После ночи, проведенной на морозе, гуцула знобило.
— Каким ветром занесло сюда горца? — спросил немец.
— Бурей войны, гер официр. Вы о нас, гуцулах, наверное, ничего не знаете. А у меня к вам давно лежит душа, — по-немецки заговорил старик.
— О, говоришь по-немецки! — блеснул зубами офицер.
— Когда-то я жил под австрийцами. Воевал против большевиков. Ранен был...