Констандогло недовольно подумал:
«Сидела бы дома с детьми...»
Ему предстояло еще больше удивиться.
— Представляю вам нашего нового товарища — Эльзу Грундман... Прибыла к нам из Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с бандитизмом. — Председатель добавил: — Рекомендована лично товарищем Дзержинским... Эльза Грундман специалист по борьбе с бандитизмом...
Последние слова, несомненно, были адресованы — и он это почувствовал — Констандогло, поскольку его подразделение занималось боевыми операциями. Михаилом овладело чувство обиды, и он, не пряча раздражения, попросил председателя рассказать побольше об Эльзе.
— В таком случае, я сама... — поднялась Грундман, привычным движением поправив гимнастерку. — Член партии большевиков с 1906-го... Сидела в тюрьме. Понятное дело, не за игру в оловянных солдатиков... Принимала непосредственное участие в ликвидации банд...
— Где?
— Под Харьковом и в Москве...
— Товарищ Эльза одна из тех, кто ликвидировал «Национальный центр».
— Да ну?!. — воскликнули.
— Это так, товарищи, — подтвердил заместитель председателя Горин. — Прошу всех вас помогать товарищ Эльзе.
...Спустя два дня Эльза пришла в отдел Констандогло, и после нескольких ее слов глаза Михаила заметно округлились, словно сливы.
— Как член коллегии губЧК буду шефствовать над вашим отделом...
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...» — будто оборвалось что-то внутри.
— ...и принимать участие в уничтожении бандгрупп.
— Может, все-таки...
— Нет! Я решила! — отпарировала.
Он понимал, что уговоры не помогут, да и не в его это натуре.
Смотрелась теперь Эльза совсем по-другому, чем тогда, при первом знакомстве: новенькая черная кожанка поскрипывала при каждом шаге, портупеи, слева — сабля в ножнах, справа — наган в коричневой кобуре, каракулевая кубанка немножко набок, из-под нее выбивается темное крыло прически.
«Экипировка, словно на банду пойдет прямо отсюда», — подумал Констандогло.
Как старый член партии — пятнадцать лет большевистского стажа в губЧК имела только она! — Эльза пользовалась у Констандогло уважением, но к ее словам он отнесся с недоверием, не воспринял их всерьез.
И не мог. А почему? Основным средством передвижения была лошадь, а протрястись в седле день-два догоняя банду, — нелегко и для бывалого конника, а тут — баба!
Эльза достала простенькую ученическую тетрадь, где у нее, как оказалось, были сведения о действующих в губернии бандах — целую ночь просидела, выписывая нужное из оперативных сводок. Время от времени заглядывала в тетрадь и расспрашивала о районах базирования, главарях.
— Что слышно о батьке Лыхо?
— Давно охотимся за ним... Промышляет разбоем, убивает красноармейцев, активистов...
— Когда я работала с махновцами, мы старались всячески перетягивать на свою сторону некоторых атаманов. Во-первых, не проливалась лишняя кровь, во-вторых, они помогали в борьбе с такими же, как сами. Не пробовали?
— Было дело... — раскосматил пальцами бороду Михаил. — Был тут один... Онищук Артем... Известный атаман Брацлавщины. Задержали его на Днестре по пути из Румынии, откуда он сбежал из лагеря интернированных украинцев... Решили использовать его для установления связей с другими атаманами и освободили из-под конвоя... Он немного пожил в Виннице, а затем подался в лес устанавливать контакты... Только его и видели... Говорят, снова разбойничает в Литинском уезде...
— Может, ищет встречи?
— Где его найти? Сегодня тут, а завтра — кто знает?
— Пойдем следами, может, догоним...
На следующий день выступили. Кавалерийский отряд быстро продвигался от села к селу. Констандогло умышленно делал длинные переходы, чтобы проверить Эльзу на выдержку и, может быть, окончательно отбить у нее желание принимать участие в рейдах. Раньше верил, что бойцы с неудовольствием встретят в своем окружении женщину: по морскому обычаю, «женщина на корабле — к несчастью». Теперь же замечал, что его ребята сильно изменились, словно родились заново: не ругаются, стали сдержаннее в общении друг с другом, повысилась исполнительская дисциплина. Да и сам он... Взял у бойца иголку и прямо в седле заштопал разорванную кубанку, начистил полой шинели сапоги. Даже в ведро с криничной водой, прежде чем напиться, теперь заглядывал, как в зеркало, и приглаживал свои буйные казачьи вихры... «Ну и дела!» — думал.
Михаил ожидал, что Эльза как член коллегии губЧК будет вмешиваться в жизнь отряда — имела такое право, поскольку занимала высокое служебное положение, могла приказывать, — но этого не случилось, не слышал от нее властного слова.