Тогда и решили собраться всем вместе и познакомиться. Кто знает, может, это знакомство когда-то использует Эдди.
Ужинали в ресторане. Вольдемар сообщил своим знакомым о приезде. Первому назначил встречу Андрею. Позвонил ему домой, спросил, не может ли он прийти сейчас к нему в гостиницу. А перед его приходом вышел из отеля, сел в машину, которая стояла недалеко — на стоянке через дорогу, и стал наблюдать за входом.
Убедившись, что Андрей пришел без какого-либо сопровождения, вышел из машины, догнал его в вестибюле.
— Привет, дружище! Я очень рад тебя видеть!
— Я тоже, здравствуйте!
— Я приехал не сам, с другом. Это Эд Бачинский, помнишь я тебе о нем говорил. Он сейчас в ресторане, заказывает ужин. Пошли, посидим вместе.
Зашли в ресторан.
Вольдемар поинтересовался, не вызывали ли Андрея в комитет госбезопасности или еще куда. Сказал, что еще ждет друзей и невесту, и, извинившись, вышел их встречать.
— Читал газеты и журналы, которые оставил тебе Вольдемар? — спросил Эд.
— Да.
— Ну и как, интересно?
— Интересно. В наших этого не прочтешь. Кое-что, правда, я раньше слышал — по радио.
— Как учеба?
— Нормально.
— Смотри, ты сейчас как никогда должен учиться хорошо. Немецкий изучаешь?
— Да.
— Молодец. Старайся быть во всем примерным, никогда не высказывай даже наименьшего несогласия с руководством.
— Я так и делаю.
— Сумеешь сразу после окончания вуза попасть на работу за границу?
— Не знаю. Даже не представляю себе, как это можно сделать и кто помог бы в этом, — сознался Андрей.
— Может, мы постараемся помочь. Обстоятельства подскажут. Да и от тебя зависит немало. У тебя, кажется, летом, после окончания вуза, есть месяц на отдых?
— Да, месяц.
— Постарайся на этот месяц устроиться в кемпинг подработать, как в прошлый раз.
— Хорошо. Если возьмут.
Подошли Ирина, Валентина, Михаил. Вольдемар отрекомендовал Эдди невесту. Сидели, разговаривали. Закревский и Бачинский как бы между прочим беседовали о делах и политике, о том, как им хорошо живется в далекой Австралии и как не имеют той «свободы» их новые друзья здесь, в Советском Союзе. Вольдемар раз за разом отлучался, заводил разговор с другими посетителями ресторана.
Ирину это раздражало. Она, очевидно, долго не могла решиться, но потом все же отвела его в сторону и упрекнула:
— Джордж, ты приехал ко мне, а больше интересуешься не мной, своей невестой, а другими незнакомыми людьми, ведешь с ними политические разговоры, в которых я ничего не понимаю и понимать не хочу. А может, ты шпион, а мной просто прикрываешься?
И расплакалась.
Девушке самой стало страшно от своих слов. А Вольдемар вначале насторожился. На лице появилась истерическая улыбка. Потом взял себя в руки и шутливо бросил ей:
— Да, шпион! Ты разгадала все мои планы! Теперь мне остается достать пистолет и застрелиться.
После этой тирады он закурил и, окончательно успокоившись, изменил тон.
— Глупая. Я тебя люблю и приехал сюда только ради тебя. Чтобы жениться на тебе. Уедем отсюда в «свободный» мир, будем жить вместе в свое удовольствие. Если хочешь, можем даже не ждать всех этих формальностей с браком. У вас тут страшные бюрократы. Там, на Западе, все было бы намного проще. Может, действительно поженимся там?
— Нет, Джордж. Только тут. Я боюсь... Ты меня не обманешь, не бросишь?..
— Дурочка. Ну, хочешь, завтра подадим документы на оформление брака? А потом я возьму тебя с собой в Одессу, Кишинев, Черновцы. Эдди все равно остается в Виннице. Пойдем, наши друзья, очевидно, нас заждались.
Выпили много. Андрей с девушками пошел танцевать.
Михаил встал, и, шатаясь, направился между столиками следом за ними.
Вольдемар и Эдди о чем-то беседовали по-польски. А когда подошел Андрей — перешли на английский — проверить, как парень их понимает. Он тоже включился в разговор, стараясь показать свои знания.
— А ты делаешь успехи, — похвалили его иностранцы. — Разговариваешь хорошо. Мы привезли тебе еще журналов и газет — почитаешь.
— Хорошо...
Муж именинницы Слава все время нервно мял в руках салфетку, а когда Вольдемар разошелся и стал говорить о том, что в победе над гитлеровской Германией во второй мировой войне львиная доля заслуг принадлежит американцам, а фашистские головорезы вовсе не были головорезами, как утверждает коммунистическая пропаганда, и что все страшные зверства во время войны творила лишь небольшая горсть эсэсовцев, — Слава не выдержал и резко оборвал гостя.