Вольдемар, съежившись, побрел к своему «фольксвагену». Достал сигарету, хотел закурить. Не смог прикурить — так дрожали руки. Офицер с пограничной заставы поднес ему зажигалку.
В. Д. Бредун
В. С. Погорелов
СРОЧНАЯ КОМАНДИРОВКА
Генерал протянул следователю папку, в которой лежал листок с четкими готическими буквами. Здесь же был и перевод письма. Работники следственного отдела Министерства госбезопасности ГДР просили подтвердить факт массового расстрела советских граждан в Кукушкином яру недалеко от Ладыжина в 1941 году. В их руки попал дневник одного из карателей — там скрупулезно перечислялись «подвиги» фашистов.
— Придется вам, Николай Семенович, заняться этим делом, — сказал начальник управления. — Я знаю, что вы собираетесь в отпуск. Его придется отложить. Дело не терпит отлагательства. А опыт у вас есть. Так что оформляйте командировку...
Сборы много времени не заняли. Вскоре уютный «Икарус», вырвавшись из городской толчеи, вез Щелкунова к городу энергетиков Ладыжину.
Город, куда ехал Щелкунов, вырос недавно на месте небольшого поселка. Своим рождением Ладыжин обязан мощной тепловой электростанции, за считанные годы построенной здесь, на берегу Южного Буга. Уютные пятиэтажные домики заметно изменили облик глухого поселка. И Щелкунов представлял, как трудно будет отыскать очевидцев тех грозных лет, восстановить картину прошлого.
Два дня прошло в напряженных поисках. Почти все, к кому обращался, шли Щелкунову навстречу. Председатель горсовета, энергичный и подвижный человек пятидесяти лет, выслушав следователя, сам подсказал несколько адресов. И хотя эти старожилы ничего существенного не припомнили, от них цепочка протянулась дальше.
И к исходу третьего дня Щелкунов вышел на свидетеля, которому было суждено сыграть главную роль в предстоящем судебном процессе, проходившем в окружном суде в немецком городе Галле.
Тот день, 13 сентября 1941 года, еще не напоминал начало осени. Жарко палило солнце, и по голубому небу медленно, как бы нехотя, ползли одинокие облака.
Передовые части гитлеровцев, протарахтев мотоциклами, танками и автомашинами, в поселке задержались ненадолго, успев, правда, основательно почистить сараи, погреба и кладовки ладыженцев. Покатили дальше на восток. А за ними пришли тыловики. Те взялись за работу со знанием дела. Назначили старосту, сколотили отряд полицейских.
Рыкову пока удавалось избегать насильственной мобилизации на работу. То он прятался у тетки в одном конце поселка, то у друзей — в другом. Сегодня пришел к тетке, а ее нет дома.
Раздумья паренька прервал голос соседки:
— Ты что, свою тетку ожидаешь? Ее нет, она на площади.
— А что ей там делать?
— Говорят, какую-то работу им дали. Хлебом за нее платить будут. Только ты туда не ходи, — остановила Рыкова соседка, увидев, что паренек уже готов сорваться с места. — Недоброе сердце подсказывает.
Эти слова Рыкова не убедили. Прячась за заборами и кустами, он решил подойти поближе к площади. Но оказалось, что центр поселка оцеплен немецкими солдатами и полицейскими. Хорошо, что он вовремя успел их заметить.
Видна была большая толпа людей на площади, слышны их растерянные голоса, крики детей.
Часть солдат с полицейскими продолжали обходить дворы, выискивая тех, кто пытался укрыться. Обнаруженных избивали и прикладами гнали к толпе на площадь.
По команде одного из офицеров толпу начали выстраивать в колонну. Солдаты и полицейские, не церемонясь, подгоняли прикладами нерасторопных.
Вскоре колонна двинулась в путь. За ней покатили грузовики. Рыков решительно двинулся туда, куда погнали несчастных людей.
А солнце палило вовсю. Узкая улочка вела к Южному Бугу. Рыков перешел реку по деревянному мосту, чудом уцелевшему в бомбежке во время наступления гитлеровцев. Только воронки зияли.
Если бы Рыкова в тот момент спросили, куда и зачем он идет — затруднился бы ответить. Что мог сделать семнадцатилетний паренек против вооруженных врагов? Спасти обреченных? Скорее всего он сам бы заплатил жизнью даже за малейшую попытку сочувствия к ним. Палачи пощады не знали. Но он шел и шел вдогонку за колонной.
Вдруг тишину сентябрьского дня разорвали выстрелы. От неожиданности Рыков вздрогнул и бросился с дороги в кустарник. Но стреляли не по нему. Это он определил сразу. Предательское пение пули над головой ему уже приходилось слышать. Стрельба повторялась методически где-то внизу от дороги: там был овраг, заросший деревьями и кустами.