М развернул кресло к столу и бросил на него коробок спичек. Коробок проехал по красной коже через всю широченную крышку стола. Бонд, поймав его, аккуратно пустил спички обратно шефу. М коротко улыбнулся, по-видимому приняв решение.
Он тихо спросил:
— Не приходило ли вам когда-нибудь в голову, Джеймс, что все на корабле, кроме адмирала, знают, как поступать?
Бонд нахмурился.
— Нет, не приходило, сэр. Но я понимаю, что вы имеете в виду. Все остальные обязаны только выполнять приказы. Адмирал же должен отдавать их. Это все равно что сказать: самый одинокий человек в армии — главнокомандующий.
М резким движением отвел трубку в сторону.
— Правильно, я тоже так думаю. Кто-то должен быть жестоким и брать всю ответственность на себя. Если ты постоянно колеблешься и обо всем запрашиваешь мнение Адмиралтейства, ты заслуживаешь списания на берег. Те, кто верит, часто полагаются на Бога. — М жестко посмотрел Бонду в глаза. — Раньше я иногда пробовал поступать так на службе, но Он всегда передоверял мне — говорил, что мне следует самому разобраться во всем и решить все самостоятельно. Наш Господь прежде всего тверд. Таково мое мнение. Но беда состоит в том, что очень многие теряют твердость после сорока. К этому времени человек сильно потрепан жизнью: трагедии, волнения, болезни — все это размягчает характер. — М внимательно посмотрел на Бонда. — Каков коэффициент твердости у вас, Джеймс? Вы ведь еще не достигли опасного возраста.
Бонд не любил личных расспросов. И сейчас он не мог ответить, ибо на самом деле не знал степени твердости своего характера. У него не было жены и детей, он никогда не переживал трагедии потери близких. Ему ни разу в жизни не приходилось противостоять безрассудствам и тяжелым болезням. Он абсолютно не представлял, как бы он встретил несчастья, которые могли потребовать от него большей твердости и решимости, чем он обычно привык выказывать.
Бонд неуверенно сказал:
— Полагаю, что я смог бы выдержать многое, если бы было нужно. Думаю, что я не преувеличиваю, сэр. Я имею в виду, — он не любил употреблять такие слова, — если дело… э-э… справедливое, сэр. — Он продолжал, чувствуя угрызения совести за то, что в итоге перепасовывает ответственность М. — Конечно, не всегда просто решить, что справедливо, а что нет. Но каждый раз, получая не очень приятное задание, я считаю… я уверен, что дело справедливое.
— Черт возьми. — Глаза М засверкали негодованием. — Как раз об этом я и говорю! Вы во всем полагаетесь на меня. Вы мне доверяете и не хотите взять хоть малейшую ответственность на себя. — Он ткнул чубуком трубки себе в грудь. — Я один должен решать, справедливо дело или нет. — Гнев в его глазах догорел. Губы изогнулись в мрачную ухмылку. Он устало сказал: — Впрочем, ладно. За это мне и платят. Кто-то должен крутить ручку этой кровавой мясорубки. — М сунул трубку в рот и глубоко затянулся, отводя душу.
Теперь Бонд жалел М. Раньше он ни разу не слышал из уст начальника такого сильного слова, как «кровавая». М никогда не давал сотрудникам ни малейшего намека на то, что он чувствует бремя тяжести, которую нес с тех пор, как, отказавшись от верной перспективы стать пятым морским лордом, поступил в секретную службу. Сейчас М был явно в затруднении, и Джеймсу Бонду было интересно, в чем оно состояло. Наверняка речь шла не об опасности. Если бы М смог гарантировать ему даже минимальные шансы, Бонд, как и раньше, готов был рискнуть на что угодно и где угодно, в любой точке земного шара. Дело, конечно, не касалось политики, так как М не придавал никакого значения обидчивости любого из министров; ему ничего не стоило заручиться согласием премьер-министра за их спиной. По-видимому, он испытывал затруднения морального плана.
Бонд тихо проговорил:
— Я чем-нибудь могу помочь вам, сэр?
М задумчиво взглянул на Бонда и повернул свое кресло так, чтобы не видеть из окна кабинета высокие, похожие на летние, облака. Он отрывисто спросил:
— Вы помните дело Хавлоков?
— Только то, что я прочел в донесении, сэр. Пожилая пара с Ямайки. Однажды вечером их дочь вернулась домой и обнаружила родителей, нашпигованных свинцом. Якобы был слух о каких-то гангстерах из Гаваны. Экономка показала, что приезжали трое мужчин на автомобиле, по ее мнению, кубинцы. Потом выяснилось, что машину они украли. Той же ночью из небольшого порта ушла яхта. Насколько я помню, полиции не удалось напасть на след. Это все, сэр.