Флеминг Ян
Разглашению не подлежит
Ян ФЛЕМИНГ
РАЗГЛАШЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ
Самая красивая птица на Ямайке, а по мнению некоторых и во всем мире, это лентохвост или доктор-колибри. Самец достигает почти девяти дюймов в длину, и семь из них приходятся на хвост, представляющий собой два переплетающихся продолговатых черных пера с зубчатой каемкой с внутренней стороны. Черные головка и хохолок, темно-зеленые крылья, длинный алый клюв и черные, светящиеся притягательным блеском глаза. Тело - изумрудно-зеленое, настолько сочной окраски, что при прямом солнечном свете перед вашими глазами предстает самое пронзительно зеленое существо в природе. На Ямайке любимым птицам дают клички. "Trochilus Polytmus" прозвали "Птицей-доктором" из-за того, что два ее черных хвостовых пера напоминают фалды черного сюртука, который раньше носили врачи.
Миссис Хэвлок особенно привязалась к двум семействам этих птиц: еще с тех пор, как она вышла замуж и поселилась на ферме Контент, она наблюдала за тем, как они пьют нектар, дерутся, строят гнезда и выводят птенцов. На ее глазах, а ей было уже за пятьдесят, сменилось несколько поколений двух птичьих семейств, основателей которых ее свекровь прозвала Пирамом, Фисбой, Дафнисом и Хлоей. Клички закрепились и за последующими парами, и сейчас миссис Хэвлок, сидя за столиком на широкой веранде перед элегантным чайным сервизом, наблюдала за тем, как Пирам с пронзительным писком пикировал на Дафниса, поскольку тот, насытившись нектаром на облюбованном им огромном кусте, имеющим форму японской конусообразной шляпы, примостился на ветке, находящейся по соседству араукарии - вотчины Пирама. Две крошечные черно-зеленые кометы описали круг над огромной ухоженной лужайкой с яркими вкраплениями гибискуса и бугенвиллеи, а затем затерялись среди апельсиновых деревьев. Но ненадолго. Постоянные стычки между двумя семействами были всего лишь игрой. В большом, хорошо ухоженном саду нектара хватало на всех.
Миссис Хэвлок поставила чашку на столик и взяла сандвич.
- Несносные показушники! - воскликнула она.
- О ком это ты? - спросил полковник Хэвлок, взглянув на нее поверх номера "Дейли глинер", в изучение которого был погружен.
- О Пираме и Дафнисе.
- А, ты про этих. - Клички казались полковнику идиотскими. - Сдается мне, - продолжал он, - что Батиста скоро даст деру. Кастро жмет вовсю. Сегодня утром один человек рассказывал в банке, что и на Ямайке появились горячие деньги и что ферму Белэр продали через подставных лиц. Подумать только, сто пятьдесят тысяч фунтов за тысячу зараженных клещом акров и дом, который красные муравьи превратят в труху к Рождеству! Какой-то тип неожиданно для всех взял и купил этот отвратительный отель "Голубая бухта". Говорят, что даже Джимми Фаркхарсон нашел себе покупателя, которому, полагаю, наверняка всучит в придачу прилегающий участок с пораженными "панамской болезнью" деревьями.
- Вот Урсула обрадуется! Бедняжка просто не выносит жизнь на Ямайке. Хотя я совсем не в восторге от мысли о том, что эти кубинцы скупят весь остров. Интересно, Тим, откуда у них столько денег?
- Рэкет, профсоюзные средства, казенные деньги - Бог их знает! На Кубе полным-полно жуликов и гангстеров, которым не терпится поскорее вывезти деньги с Кубы и выгодно вложить их где-то еще. Ямайка вполне подходящее место, особенно после того, как стало возможным переводить местную валюту в доллары. Наверняка купивший Белэр тип высыпал чемодан денег на пол в офисе Ашенхейма. Думаю, выждав год или два, когда все утрясется или когда Кастро захватит власть и наведет там порядок, он снова выставит ее на продажу, потеряет на перепродаже какую-то сумму в разумных пределах и поменяет место жительства. Жаль, конечно. Белэр была когда-то отличной фермой. Все можно было бы восстановить при желании.
- А ведь пока был жив дед Билла, земли фермы простирались на десять тысяч акров. На то, чтобы объехать вокруг, требовалось трое суток.
- Биллу на все это абсолютно наплевать. Готов поспорить, что он уже взял билеты до Лондона. Еще одной старой семьей станет меньше. Скоро вообще никого, кроме нас, не останется. Слава Богу, Джуди нравится это место.
- Ты прав, дорогой, - сказала миссис Хэвлок успокаивающим тоном.
На звон ее колокольчика из дверей гостиной, оклеенной обоями в белых и розовых тонах, появилась, чтобы убрать со стола посуду, Агата - огромной толщины иссиня-черная негритянка в старомодном белом тюрбане, который на Ямайке носили теперь только в глубинке. Сопровождала ее Фейпринс, смазливая молодая квартеронка, взятая в ученицы экономки из Порт-Мария.
- Пора заняться консервированием, - обратилась миссис Хэвлок к Агате, гуайавы рано созрели в этом году.
- Да, госпожа, - ответила Агата с бесстрастным выражением лица. - Но у нас мало банок.
- Как же так? Ведь еще в прошлом году я купила тебе две дюжины самых лучших банок из тех, что были у Энрике.
- Вы правы, госпожа. Но пять или шесть из них разбились.
- Господи, да как же это случилось?
- Не могу знать, госпожа. - Агата взяла большой серебряный поднос и выжидающе досмотрела на миссис Хэвлок.
Миссис Хэвлок не зря прожила большую часть своей жизни на Ямайке, она понимала, что разбитых банок не вернуть, а искать виновных - занятие бесполезное.
- Ладно, не печалься. Агата, - бодро сказала она, - куплю новые, как только окажусь в Кингстоне.
- Хорошо, госпожа, - сказала Агата и вместе с ученицей направилась к дому.
Миссис Хэвлок принялась за вышивку. Ее пальцы двигались механически. Она снова бросила взгляд на высокие конусообразные кусты и араукарию. Два самца были на своем месте и, изящно изогнув хвосты, перепрыгивали с цветка на цветок. В свете лучей заходящего солнца они то и дело вспыхивали пронзительными ярко-зелеными точками. Еще одна колибри, устроившись на макушке куста красного жасмина, приступила к исполнению вечернего репертуара. Древесная лягушка звонким кваканьем возвестила о наступлении быстротечных лиловых сумерек.
Ферма Контент, занимающая площадь в двадцать тысяч акров у подножия пика Кэндлфлай на восточной оконечности Голубых гор в графстве Портленд, была дарована одному из предков Хэвлока Оливером Кромвелем в качестве вознаграждения за то, что он среди прочих подписал смертный приговор королю Карлу. В отличие от многих других колонистов, поселившихся на острове в то время и позднее, Хэвлоки оставались владельцами плантации в течение трех столетий, несмотря на землетрясения, ураганы и перепады спроса на какао, сахар, цитрусовые и копру. Теперь Хэвлоки выращивали на ней бананы и разводили скот. Плантация считалась одной из богатейших и наиболее производительной среди всех частных владений на острове. Неоднократно ремонтировавшийся и перестраивавшийся после землетрясений и ураганов дом представлял собой смешение самых разнообразных стилей - центральная двухэтажная часть, возведенная на сваях из красного дерева и старом каменном фундаменте, и две одноэтажные пристройки с обеих сторон, с обитыми щепой из серебристого кедра плоскими крышами в типично ямайском стиле. Хэвлоки сидели на веранде центрального здания, выходящей к покатым лужайкам сада, за которым на двадцать миль до побережья простирались джунгли с их буйной растительностью.
- Кажется, машина подъехала, - сказал полковник Хэвлок, оторвавшись от газеты.
- Если опять нагрянула эта противная чета Федденов из Порт-Антонио, тебе придется найти предлог, чтобы не принимать их. Я больше не вынесу их вечных стенаний об Англии. К тому же в прошлый раз они оба набрались, да и обед не удался, - сказала миссис Хэвлок и быстро встала из-за стола. - Пусть Агата скажет, что у меня мигрень. В дверях гостиной с виноватым видом появилась Агата, а за ней - трое мужчин.
- Джентльмены из Кингстона желают видеть полковника, госпожа, - выпалила она.
Первый из трех незнакомцев проскользнул мимо экономки. На голове у него была летняя шляпа с загнутыми под острым углом узкими полями. Он снял ее левой рукой и прижал к животу. Набриолиненные волосы и обнаженные в улыбке белые зубы блестели в лучах заходящего солнца. Он приблизился к полковнику Хэвлоку, протянув ему руку:
- Майор Гонсалес. Из Гаваны. Рад познакомиться с вами, полковник.
Он говорил с фальшивым американским акцентом, характерным для ямайских таксистов. Полковник Хэвлок встал, едва прикоснувшись к протянутой руке и бросив взгляд на стоявших позади майора по обе стороны двери двух мужчин. Каждый держал в руке по вместительной тропической сумке - последний крик моды, - из тех, что выдают пассажирам на рейсах "Пан-Америкэн". Сумки с виду были тяжелыми. Сопровождающие как по команде нагнулись и поставили их у ног, обутых в желтоватые ботинки, а затем снова выпрямились. На головах у них были плоские белые шапочки с прозрачными зелеными козырьками, которые отбрасывали зеленую тень на их скулы. Из-под козырьков их глаза, подобно глазам умного зверя, пытались угадать каждое движение майора.