— Это все? — настороженно уточнил Гарри, уже заранее почувствовав боль в кисти правой руки.
— Ни в коем случае. Затем эти заявления нужно заверить в архивном отделе и передать главному секретарю отдела магического правопорядка. Ваши заявления отправят на рассмотрение и потом вас пригласят на слушание, — в воздухе возникла стопка заявлений, — после слушания состоится отдельное заседание. В связи с отпуском главы департамента национальной безопасности придется немного подождать, и на время ожидания будет введен мораторий на публичность. То есть, вы не должны давать интервью, писать в газеты и отвечать журналистам, и всячески молчать о ситуации, пока глава департамента не примет ваше прошение.
Гарри растерянно моргнул. А потом обхватил локти ладонями, принимая закрытая позу и с горящей ненавистью смотря на кипу бумаг, которым предстоит пройти через страшнейшую бюрократию.
— Вы смеетесь? — процедил он сквозь зубы, — Я чуть не погиб, и не только я. Из-за чужой халатности. И вы предлагаете жертве доказать, что она достойна безопасности?
— Мистер Поттер, а вам так нравится позиция жертвы? Разве кто-то вам что-то должен? — Амбридж подтолкнула к нему бумагу.
— А вы не должны выполнять вашу работу? Мисс Амбридж, наш диалог бесполезно продолжать. Подозреваю, что и бумаги эти мне тоже бесполезно заполнять. Но я сделаю это ради эксперимента, просто интересно, сработает ли это через год.
Спустя полчаса взбешенный Гарри выбежал пулей из кабинета. На его скулах красовались красные нервные пятна. Галстук он стянул одним резким движением и запихал его в сумку. От него шарахались в стороны, видя его походку, от которой веяло озлобленностью, словно она развевалась за ним, словно шлейф.
Гермиона сразу угадала, что в кабинете произошло что-то неладное. Она, желая выказать поддержку, положила ему руку на плечо, едва он остановился у кабинета травологии. Рон куда-то подевался, и Гарри, чья зоркость была притуплена приливом эмоций, не заметил этого.
— Ничего не говори. Прошу, — взмолился он.
Зато он заметил как кучка слизеринцев столпилась у противоположной стены коридора и начала громко перешептываться, не скрывая ни сколько, что обсуждают они никого иного, как старого приятеля Поттера, с которым у них велись особенные войны.
— Что бы они не сказали, не позволяй им вывести тебя. Хотя бы до тех пор, пока инспекция не уедет, — прошептала ему на ухо Гермиона.
И чтобы не допустить потасовки, завидев, что Нотт сделал шаг вперед, гордо расправив плечи, она вцепилась в руку Гарри и толкнула его внутрь кабинета, едва профессор Спраут открыла его.
Следом подоспел Рон. Гарри услышал, как он успел побраниться с Тео, обозвав его ослом, и ворвался на урок весь запыхавшийся, держа газеты подмышкой.
— Вы уже слышали? — он с шумом сел на черную скамью, вываливая на стол газеты, перевязанные нитками.
— Потише, Уизли, — профессор Спраут постучала ключами по чернильнице. — В ближайший час для вас нет ничего важнее, чем цветок аконита и его незаменимые свойства.
— Да, мэм, — пролепетал Рон и потупил взгляд.
Гарри поставил перед собой раскрытый учебник вверх тормашками и положил голову на стол.
— Не тяни, что там? — обратился он к Рону.
— У Хогвартса появился ярый ненавистник, решивший вести колонку с разоблачениями.
Рука Гермионы прижала голову Рона к столу, чтобы профессор, увлеченно крутившая гербарий из аконитовых цветов, не разозлилась на него.
— Кто он? — Гарри проникся искренним интересом и приободрился.
— Аноним. Но ты просто почитай… Нет, я сам, напряги уши, — Рон разорвал нитки и зашуршал газетами, разворачивая их. — Долгое время руководству Хогвартса и попечительскому совету удавалось скрывать все немыслимые нарушения и вопиющие случаи. И если руководство Хогвартса я могу понять, то чем выгодно такое положение членам совета не разумею. Не их ли дети учатся в этом учебном заведении? Такой поступок можно оправдать лишь тем, что членов совета как раз устраивает отсутствие огласки возмутительных ситуаций. Не потому ли, что зачинщиками этих ситуаций выступают их дети?
— По-ра-зи-тель-но, — сказала Гермиона, сдув челку со лба.
— Это еще не все, слушайте дальше, — Рон опять скрыл лицо газетой, — публика привыкла терпеть нарушения правил и закона по умолчанию. Я считаю своим долгом исправить это.
— Значит, он намерен вывернуть изнанку Хогвартса? — задал Гарри вопрос, впрочем, он был риторическим.
Гермиона была воодушевлена не меньше, чем парни.
— Чудесно. Хоть кто-то осмелился, — сказала она. — Но…чтобы показать изнанку, надо в нее сначала проникнуть? Этот аноним ходит среди нас.
— Еще круче, — добавил Рон.
Для Гарри это было равносильно тому, что Атлант скинул с плеч глыбу — он облегченно выдохнул и подумал, что ему точно надо найти Анонима, чтобы объединить усилия. Во всей этой ситуации его поражало только две вещи: что эту статью разрешили напечатать, и что еще никто не ринулся опровергать ее, брюзжа слюнями от ярости.
Он заглянул в заголовок.
Придира.
Тогда все понятно.
***
Невероятно, но те витрины, которые Гарри лично и добросовестно протер еще недавно, были покрыты таким толстым слоем серой пыли, словно их веками не трогали. Смирившись, он взялся за работу уже без прежнего запала, но с твердым намерением хоть как-то спасти ситуацию. Засучив рукава, он со скрипом провел тряпкой по мутному стеклу.
Малфой опоздал. Он бы и вовсе, по мнению Гарри, не пришел бы, если бы не Филч, успевший поймать его у входа в факультетскую гостиную.
— В этот раз я проверю, чтобы все было сделано, — проворчал смотритель, поглаживая свою ободранную кошку. — Если вы опять убежите, оставив все как есть, то я задам вам!
— Но мы не… — возмутился Драко и поднял палец вверх.
— И никакой магии, бездельники!
Спора не состоялось — у Филча явно были дела поважнее, чем следить за провинившимися. На грабли наступать он очень любил! Хмыкнув напоследок, он опустил на пол миссис Норрис и ушел.
Кошка зашипела и запрыгнула на подоконник.
— Вынужден тебя разочаровать, но я не понимаю тебя, — сказал ей Гарри.
— Тем не менее, ты все же общаешься с ней, — фыркнул Драко, отворяя дверцы шкафа с медалями за спорт.
— Кто Аноним?
— Что?
Гарри вдумчиво посмотрел в глаза Драко. Серые, почти бесцветные хрусталики смотрели холодно и отстраненно, словно все, что происходило в этих древних стенах, не касалось его. Такое равнодушие, не напускное, испугало Гарри, привыкшего принимать все близко к сердцу, даже чужую боль он часто ощущал, как собственную. Но Малфой был полной противоположностью. Его ничуть не интересовало, что Дафна Гринграсс переживает позор, что в газете появились заметки, прямо обвиняющие его отца в покрывании нарушений. Ничего.
— В Придире напечатали одну статью… Уверен, что тебе она не понравится, — Гарри потянулся за сумкой.
— Знаешь, Поттер, это так мило, что ты взял ее специально для меня, чтобы испортить настроение, — Драко пораженно цокнул языком и приподнял брови.
— Вообще, я думал, что ты все знаешь. Но раз это не так… Держи.
Малфой с видом знатока взял газету и через секунду, едва посмотрев на главную страницу, скомкал ее и рассмеялся.
— Эту газету выпускает полоумный папаша Лавгуд, не знал? Никто в здравом уме не воспринимает ее серьезно.
— Зато она без цензуры, и людям эта понравится, — обиженно ответил Гарри.