Перед взором маячили «бодроперцовое», «аконитовое» и, к его ликованию, «подавление сновидений», которое он узнал по длинной надписи. Гарри протянул за ним руку и убрал зелье в карман. Он опустил ногу на пол, но потом…
Одного будет мало для целого лета.
В кармане оказались еще четыре пузырька, стукающиеся при ходьбе. Подстава. Гарри начал придерживать карман рукой и, прежде чем выйти, он прислонил ухо к двери и ,только убедившись, что никого нет, вышел из кладовой, и вернулся в спальню.
Зелья он спрятал на самое дно чемодана, обернув их в толстовку, чтобы они не разбились. Его слегка трясло от волнения, что пропажу обнаружат до того как он уедет. Мерзкое чувство обмана прилипло к нему, и Гарри в каком-то оцепенении провёл руками по щекам, словно пытаясь стереть наружные признаки своего поступка. Он не любил лгунов и тех, кто из-за эгоизма нарушает границы допустимого, а теперь изнывал от того, что сам становится таким. Ему было противно от самого себя, а оправданий искать не хотелось.
В спальню вернулись Рон и Симус и обнаружили его, смотрящим в стену. Симус притворился, что его ничего не смутило, а Рон был бы не Роном, если бы не встряхнул его, крича что-то в ухо. Гарри оттолкнул его и пульнул подушку, издав сдавленный, будто бы вынужденный, смешок.
— Пошел ты, — Рон показал ему средний палец и лег на пол, положив подушку под голову.
— Меня уже послал Дамблдор, — приглушенным голосом ответил Гарри, присев рядом, чтобы Симус не расслышал их, — или он бездействует, или не хочет делиться со мной своими мыслями по этому поводу. Создается впечатление, что ему всё равно, что о нас думают в министерстве.
— А что, если, — Рон приподнялся на локтях, — он знает, что его действия тебе не понравятся? Может он боится, что ты узнаешь, что он планирует?
— Если это так…
Гарри обнял колени и положил на них подбородок. Если Рон прав – чего он не хотел бы допустить – то это не сулит ничего хорошего. Однако вера в Дамблдора, успевающего прийти на помощь в последний миг и всегда имевшего наготове парочку собственных заклинаний, была крепка.
— Это маловероятно, Рон.
Но эти мысли встряли в нём и не отпускали вплоть до последнего ужина в замке, прошедшего очень шумно. Дамблдор расщедрился на прощальную речь, призывающую хорошенько отдохнуть и продуктивно провести время. Снейп сверлил Гарри взглядом даже издалека, сидя за столом профессоров, и Гарри не знал как бы еще ему согнуться, чтобы отвертеться от этого пристального взора.
Вечером настал кавардак.
Невилл внезапно вспомнил о книжке с гербариями и перерыл всю спальню, а затем и гостиную, заглядывая во все углы, ящички и даже под ковры. Симус не мог найти парные носки и вывалил мешок с вещами на пол, и, сидя на этой горе, искал хоть одну уцелевшую пару. Рон обнаружил, что половина тетрадей куда-то запропастилась, а для сдачи СОВ они были нужны, и пошел клянчить тетради у Гермионы для переписи.
Бедлам был Гарри как раз нужен. Он незаметно вытащил зелье, подложил его под свернутое полотенце и улизнул в ванную выпить снотворное. Он сделал глоток и чуть не поперхнулся, когда ручка двери начала опускаться. Снаружи кто-то ломился – и ему пришлось броситься к щеколде, попутно тянув ручку на себя.
— Занято! — крикнул он, негодуя на внезапную чужую настойчивость.
— Ты не один здесь, Гарри, — робко напомнил Невилл, неспешащий никуда уходить, — каждый вечер ты сидишь здесь по часу.
— Ты ошибаешься.
— Завтра рано вставать. Мне нужно ещё постирать носки и шарф.
— На кой чёрт тебе сейчас шарф? — Гарри подпёр дверь спиной и вылил в рот пару капель зелья.
— Не могу же я привезти домой грязный шарф! — воскликнул Невилл.
— Мне теперь выскочить отсюда мокрым?
За дверью послышалось шуршание и несмелые шаги. Упорство Невилла было весьма ограниченным, но оно смогло как следует напугать Гарри. Сидеть на кафеле ему было холодно: он зябко поежился, но не сдвинулся с места. Он запустил руки во влажные волосы, убирая пряди со лба, и мысленно выругался. Было досадно, что такой пустяк чуть не довел его до белого каления. Это было унизительно: шорохаться от страха быть пойманным. Гарри встал и печально улыбнулся отражению в зеркале.
Утром было еще веселее, гомона и толканий стало больше, чемоданы переезжали ноги, птицы в клетках махали крыльями и ухали. Из хорошего: пасмурное небо и запах мокрой земли после утреннего дождя, из-за которого следы от брызг луж остались на штанах и обуви. Гарри вдыхал прохладный свежий воздух полной грудью и ощущал редкое умиротворение. Его состояние не прервало ни ворчание Рона про спешку, ни хохот близнецов, ни то, что Гермиона отдавила ему ноги, мечась по перону, как неугомонная.
В этот раз Гарри прощался с Хогвартсом очень охотно, не впадая в уныние. Он оставлял здесь худшее пережитое, и был несказанно рад провести лето там, где за ним не будут следить сотни пар глаз. Единственное, чем он остался недоволен, так это тем, что у него остались незавершённые дела, но предвкушая летние беззаботные дни, это становилось малозначимым.
До прибытия поезда осталось около получаса. Рон и Гермиона оставили чемоданы у лавочки и пошли закупаться сладостями в придорожном магазине. Гарри сел на лавочку и достал наушники. Он прикрыл глаза и начал тихо стучать ладонью по ноге в такт музыки. Клетку с Буклей он поставил вниз.
I still don’t know what I was waiting for
And my time was running wild
A million dead-end streets
Every time I thought I’d got it made
It seemed the taste was not so sweet
So I turned myself to face me
But I’ve never caught a glimpse
— И каких тебе перемен не хватает? — Гарри расслышал приглушённый голос и опустил наушники на шею. Слова песни можно было услышать, не надевая их.
Рядом сидел Седрик, держа в руках его сложенную кофту, которую он у него забыл.
— Не ожидал, что ты знаешь Боуи, — признался Гарри.
— Возможно, я найду чем тебя ещё удивить, — уголки припухлых губ Седрика приподнялись, — ты забыл её.
Гарри немедля накинул кофту, которой точно не хватало этим ветреным утром, и осмотрел Седрика. Было непривычно видеть его не в школьной форме. Седрик Диггори – это староста со значком на груди, а в обычной футболке он был другим: не таким строгим и чуточку ближе.
Наверное, разговор в библиотеке вынудил его замять ту возникшую неловкость.
Раздался протяжный гудок, а затем звон, предупреждающий о скорой посадке. Рон и Гермиона всё ещё не вернулись.
— Спасибо. Как проведёшь лето?
— Мне есть чем себя занять, — Седрик, не нарушая своих правил, избежал подробностей, чем огорчил Гарри, отличающегося неуёмной любознательностью, — я узнал, что ты будешь жить у Уизли. Это существенно упрощает нам жизнь, да?
Гарри не совсем понимал к чему клонит Седрик.
— Ты живешь недалеко? — спросил он.
— Верно, — ответил Седрик, — мы можем видеться. Это твоя сова? Отлично.
Букля поняла, что речь идёт о ней, и вытянула шею, распахнув свои огромные глазища. Гарри погладил её пальцем через тонкие прутья.
— Седрик, я не спрашивал: что твои родители думают об этом?
Вопреки ожиданиям, Седрик ответил легко:
— Они считают организаторов балбесами и верят в возвращение Сам-Знаешь-Кого. Еще они хотели забрать меня из Хогвартса, но я отговорил их.
Гарри хмыкнул. И было непонятно, то ли это насмешка, то ли зависть. А может, всё вместе. Боковым зрением он увидел белое плывущее пятно по тёмному фону, и повернувшись, распознал Малфоя, несущего лишь легкую сумку. Около него крутилась бессменная свита с надменными взглядами и внешней колкостью.
Седрик навязчивым не был и скоро ушёл к своим друзьям, ожидавшим его на краю платформы.
Еще звон.
Драко засунул руку в карман брюк с прямыми стрелками, но ничего не вытащил, а лишь нащупал что-то и, словно почувствовав близость Гарри, посмотрел на него. Гарри не двинулся, видя, как он что-то сказал друзьям и направился к нему быстрым шагом. В его глазах застыл немой вопрос, что, в общем-то, было логично после того, что Гарри сделал.