Гарри качался на ветхом стуле и забыл, что он хотел. Его лицо стало похоже на маску — не прочесть эмоции. Шрам стал виден отчетливее, и никакие мази не уменьшали его покалывание, отдающее в голову, словно электрический заряд.
— Уже поздно, — напомнил Перси, — выглядывая из-за книг, — не хочешь отдохнуть?
— Я устал, — подтвердил Гарри, продолжая ломать стул.
— Ну…тогда надо пойти в спальню?
— Ты слышал что обо мне говорят?
Перси громко захлопнул фолиант, и в воздухе повис клуб пыли.
— Они спят и уж точно не будут тебя обсуждать с закрытыми глазами и ртами.
— Ты не понял, — с огорчением произнес Гарри, — они избегают меня. Им неприятно быть со мной в одной комнате. Даже, черт возьми, Невилл сторонится меня, а ведь он страдал раньше от насмешек, и даже он сейчас считает, что правы они, а не я. Ты тоже так считаешь?
— Я ничего не думаю по этому поводу, — ответил Перси, вновь запрятавшись за книги, служившие ему убежищем, — я не был в лабиринте и ничего не видел, следовательно, я не могу кого-нибудь поддержать. Доказательства, Поттер, вы не позаботились о них.
— Доказательства? — Гарри аж подпрыгнул, — мы позаботились о себе, чтобы выжить, у нас не было времени на составление плана как помочь министерству!
— А министерство не может верить каждому встречному. Из-за вас началась инспекция и мне приходится тратить дневное время на повышенной контроль за всеми и жертвовать часами своего сна.
— Сожалею, но это не моя вина, что они не проверили кубок на чары!
От обиды и бессилия Гарри затрясся, как лист на ветру, весь переполненный ощущением глухого непонимания. Он считал Перси самым здравомыслящим, но раскрыв обертку, увидел обычного педанта и сноба, коих миллионы. Сжав кулаки, он взбежал по лестнице наверх и бросился в спальню. Не включая свет, он нашел свою кровать, не задернутую пологом, и упал на нее. В комнате было сопение и тихое сонливое бормотание, усталость обрушилась на его тело — казалось, самое время скинуть одежду и прижаться к подушке, но тут в голове импульсом пронеслась идея. Не самая практичная, но остро необходимая ради успокоения.
Подняв голову, он оглянулся, пусть это и было бесполезно в ночной темноте, но Гарри руководил странный инстинкт. Зашуршал одеялом Рон и перевернулся на бок, причмокивая губами. Лягушка по имени Тревор еле слышно била лапками по стенкам мутного аквариума. Отсчитав десять секунд, Гарри скомкал одеяло так, чтобы было похоже, что под ним кто-то лежит, снял грязные кроссовки и, оставшись в одних носках, вышел из комнаты. Он держался поближе к стене и согнулся, шагая по ступенькам вниз. Через прорези в перилах он оглядел гостиную, и на удачу — Перси уже ушел. Видимо, и у ботаников существовал лимит терпения и усидчивости.
Гарри подкрался к портрету Полной Дамы и медленно надавил на него рукой. Преодолев неспящие каменные лестницы, он оказался на третьем этаже. По бокам коридора тускло горели оранжевые огоньки факелов, бросающие блики на стоящие в углублениях доспехи рыцарей. Гарри, так же на цыпочках, быстро перебежал к главной мраморной лестнице и скатился по перилам на этаж вниз. Делать это было, конечно, запрещено по соображениям безопасности, что странно сочеталось с другими явлениями замка, такими как пес цербер и опаснейшие гримуары в каморках.
За входом на кухню находился узкий переулок, ведущий в гостиную Пуффендуя. Гарри никогда не был в других гостиных, поэтому испытывал робость. Что-то подсказывало ему, что у пуффендуйцев нет причин вести себя с ним иначе. Он ссутулился и, озираясь по сторонам, чтобы не пропустить мантию профессора, двинулся к переулку. Ноги быстро замерзли, шагая по каменному полу, по которому плавал холодный воздух из щелей.
Разговор с Седриком был ему необходим. Кто еще мог лучше понять все его сомнения и сожаления? Они оба выжили, оба чуть не столкнулись со смертью и обоим не верил Грозный Глаз. До турнира Гарри и знать не знал чем живет староста Пуффендуя и на что он способен, а на кладбище выяснил, что очень даже на многое. Пусть это было короткое знакомство, но что могло еще сильнее их сблизить, если не удачное спасение и риск стать изгоями?
Гарри не заметил, как венок ответственности и право на принятие решений он хотел переложить на Диггори. Изгнание из былого круга он едва ли мог перенести, а ведь он всего лишь прожил так один день, и что будет дальше — Гарри не видел в ближайшем будущем ничего, что выглядело бы светлым и беззаботным. Одно обстоятельство напрочь сломило наивные перспективы.
За кухонной дверью послышался лязг и удар металлической посуды о плитку. От неожиданности Гарри забежал за угол и затаил дыхание. В коридор вышли два высоких старшекурсника, несущие в руках свернутые мантии. Они убрали палочки с Люмосом в карманы брюк, огляделись и на цыпочках, так же, как и Гарри, пошли прочь.
Зрение Гарри подводило его в большинстве случаев, и этот не стал исключением, но слух был всегда при нем — в мантиях звенело стекло. Ночные рейды пуффендуйцев были отнюдь не детскими забавами. Пришлось подождать, пока они уйдут. Мысль, что следовало пойти за ними и уговорить их пустить его в гостиную дошла намного позднее.
А потом он признался себе, что намеренно медлит с этим делом. Он слабо понимал, что стоит рассказать Седрику и боялся, что тот выслушает его из жалости и посмеется над его глупыми сентиментальными опасениями…
Гарри даже не знал чего именно он боится. Всю жизнь его вели за руку и указывали вещи, характеризуя их хорошими и плохими. Пожиратели это плохо, Волдеморт это плохо — просто и давно принято на веру, но вернувшись целым и потерянным, Гарри встретился с вещами, которые едва ли мог отнести к хорошим. Разве профессора не должны разобраться в подставе с кубком? Разве он давал повод так легко называть его лжецом, после того, как на квиддиче он бился за победу Гриффиндора из последних сил?
— И что ты здесь делаешь, Поттер?
Кто-то настиг его сзади и ткнул палочкой в шею. Думы разлетелись как облака, прорезанные ловцом на метле. Этот задорный голос Гарри узнал сразу. Таким тоном начинались ежедневные распри, ставшие обыденным ритуалом.
— Малфой, тоже не спится? — с вызовом в голосе спросил он и, развернувшись, подставил Драко подножку.
Драко вскрикнул, теряя равновесие, и крепко вцепился в его воротник, и они упали вместе и кубарем покатились по полу, успевая десятки раз пихнуть друг друга локтями или ударить коленками. На его белых скулах проступили красные пятна, верные признаки волнения и ярости. Гарри ударился затылком о пол и сдержанно завыл от боли. В глазах потемнело, и это заставило его прекратить биться и замереть, слыша свое учащенное сердцебиение. Драко остановился, но не слез с него и не убрал руки, стиснувшие его за запястья.
— Сгинь, — прохрипел Гарри и дернулся туловищем, но Малфой усидел.
— Чтобы ты опять ударил меня? — поинтересовался Драко, ухмыляясь, глядя на на него сверху вниз, — нет уж, успокойся. Ты правила слышал? После отбоя гулять нельзя, а то придет профессор Снейп и пустит в тебя Аваду. У него есть на это разрешение.
— Так ты…слезь с меня! Проследил за мной, чтобы завершить дело папаши?
Черная пелена в глазах растворилась. Гарри посмотрел на торчащий кончик палочки Драко из черного дерева — она точно принадлежала ему.
— Убить меня своей палочкой не очень дальновидно, не думал? — сардонически спросил он.
— Что?! — Малфой отпустил его и сел на колени. На его лице застыло недоумение, — опять бредишь? Я просто хотел…
— Кхм, молодые люди, и часто вы нарушаете порядок? — спросил их тонкий голосок.
Инспекторская свита и профессора стояли группкой и выглядели одинаково: кипели от возмущения злостным нарушением, зябко завернулись в мантии и пытались высмотреть, есть ли кто еще помимо двоих четверокурсников. Половина их лиц скрылась в тени. Дамблдор выступил вперед и миролюбиво показал ладонь той самой женщине в перьях. Та улыбалась так, словно кончики ее губ завязали ниточками.