Когда друзья проходили ворота вагоноремонтного завода, Дык остановил Ле. Мимо будки японских часовых проходила стройная колонна рабочей молодежи, они шли в ногу, в голове колонны развевалось красное знамя. Японцы спрятались в будке и боялись высунуть нос, стараясь не смотреть на рабочих, они делали вид, что увлечены беседой. Колонна направилась в сторону вокзала. За тяжелыми створками заводских ворот виднелись развалины зданий, разрушенных бомбами. Вокруг ни души, только шагал взад-вперед рабочий из отряда самообороны с винтовкой и красной повязкой на руке.
— Здорово! — воскликнул Дык.
Ле стал постепенно понимать, что происходит. Ясно, что войска японцев парализованы. Участники восстания действуют в открытую, не обращая на них внимания. Да, тактика правильная, мудрая тактика!
— Друзья, нам надо поторапливаться. Идем на завод «Авиа» — там все узнаем!
Позабыв об усталости, они зашагали дальше и вскоре, смешавшись с потоком людей, перешли по мосту на ту сторону Красной реки.
Первое, что бросилось им в глаза, когда они вошли в Ханой, — это оживление на улицах. В сквере на Бобовой, на площади перед рынком Донгсуан собрались огромные толпы людей, все слушали ораторов, разъяснявших политику Вьетминя. Ханойские трамваи сегодня выглядели тоже необычно — они были украшены целыми гроздьями красных флажков, и прохожие приветствовали их появление радостными возгласами и аплодисментами. Торговые улицы — Персиковая, Поперечная — были забиты демонстрантами, среди них было много женщин. «Да здравствует Вьетминь! Поддержку Вьетминю!» — кричали в толпе, и люди на тротуарах поднимали над головой сжатые кулаки.
Завод «Авиа» был одним из крупнейших механических заводов в Ханое, его построила известная французская автомобильная фирма для производства запасных частей и ремонта автомобилей, выпускаемых в метрополии. В это утро завод, как и весь город, буквально бурлил, хотя станки в цехах стояли. Когда Дык и Ле подошли к воротам, оттуда выехал грузовик, в котором, развернув красное знамя, ехали парни с красными повязками на рукавах.
— Возвращайтесь быстрее, чтобы к десяти быть здесь! — крикнул им какой-то парень с тротуара.
Грузовик рванулся вперед.
— Суан! Подожди, Суан! — крикнул Дык.
Парень на тротуаре обернулся к нему:
— Смотри, Дык!
— Куда поехала машина?
— На Зялам, за винтовками.
— Что же, поскромнее нельзя было?
— Да кого бояться? Японцы не осмелятся нас тронуть!
— Осторожность не повредит. Зачем вам понадобилось со знаменем ехать за оружием? Чем вы заняты?
— Готовимся к завтрашнему дню. Да ты, наверное, еще не знаешь. Завтра восстание! Сегодня наш комитет вышел наконец из подполья!
— А что французы?
— Сбежали и инженеры, и секретари, не осталось ни одного!
Дык и Ле прошли в кузнечный цех. В дальнем углу слышались частые удары молота и скрежет точила.
— Я смотрю, вы здесь производство кинжалов наладили?
Суан рассмеялся.
— Верно! Рубим рессоры на куски по пятнадцать-двадцать сантиметров и куем ножи. Лучшей стали не найти!
На заводском дворе около десятка молодых рабочих щелкали затворами — учились стрелять из винтовки и обучались бою на палках. В другом конце двора маршировали и разучивали песню.
— А где Туан? — спросил Дык.
— Он еще с утра ушел на заседание Военно-революционного комитета.
— Ты не знаешь, где это?
— В начале Зонтичной. Мы расположились в двухэтажном французском особняке, рядом с входом в вокзал. Ты что, куда-то уезжал?
Рабочий только теперь внимательно оглядел Дыка и Ле.
— Да, пришлось отлучиться ненадолго. Так говоришь, в начале Зонтичной? Ладно, я пойду. А вы, Суан, будьте поосторожней, слышишь?
Дык, хитро улыбаясь, потащил Ле на улицу.
— Я же говорил тебе, здесь все на свете можно узнать! Ты теперь, конечно, останешься в Ханое для участия в восстании?
— Как решит Бюро Парткома. Но я все равно, как только повидаюсь с нужными людьми, должен буду ехать в Хайзыонг. А вполне возможно, уеду прямо в Хайфон. В Хайзыонг мы в любое время успеем.
31
Все утро Фи провела в доме Ить Фонга: вместе с Ханг и девочками — ученицами ханойских школ она кроила и шила знамена. Работали с увлечением и не заметили, как прошло время. Фи попала домой только к двум часам.
Едва переступив порог, она увидела на полу записку, очевидно подсунутую под дверь. Записка была написана карандашом, Фи узнала почерк Тхюи.
«Приходила к тебе по делу, не застала. Постарайся не уходить из дому, в 3 часа я снова зайду».